Тот, кто не умеет прощать

— А кто мог позвонить, вы спрашиваете? — Настя наморщила лоб. — Да мать и могла.

Подобная версия тут же вызвала у меня отторжение — каким образом Марина Павлова могла звонить супругу из коттеджа, если она находилась в том же отеле среди гостей.

Про себя я вновь отметила, что очень уж Анастасии хотелось, чтобы преступницей оказалась именно ее мать. Как же Марина Павлова должна была тиранить все эти годы своего единственного ребенка, чтобы достичь такого результата. Сомнительное достижение, надо сказать. Или же сейчас именно Анастасия преследовала какие-то свои тайные цели, пытаясь загнать мать в ловушку. И опять-таки мой вывод не стал оригинальным — отец в могиле, мать в тюрьме, а сама Настя — единственная наследница немаленького состояния, богатая и свободная.

Круг замкнулся, больше мне предположить было нечего. Вот разве что хитрая бессердечная Марина решила одним махом избавиться и от ненавистного мужа, и от надоевшего молодого любовника, который к тому же собирался ее шантажировать. Тогда в предположении Насти есть определенный резон.

Предположим, Марина просчитала всю комбинацию, договорилась вернуться с любовником в коттедж, втайне от него позвонила мужу и вызвала его домой.

Да, здесь были явные несовпадения во времени, нарушения, так сказать, хронологии событий. Однако кто, кроме той же Марины, мог бы подтвердить или опровергнуть, в какой именно последовательности развивались эти самые события? Ведь что мне известно: любовник Марины, Виталий Суриков, поднялся наверх, где уже находился Павлов. Ни Суриков, ни якобы сама Марина об этом не знали.

А что, если Марина так спланировала весь ход событий, что не сомневалась, что Павлов там окажется раньше ее? Она ведь могла позвонить ему, когда ехала в своем автомобиле, чтобы забрать по дороге Сурикова. Войдя в коттедж, она уже знала, что муж ждет ее наверху. И таким образом она подставила Виталия, просто попросив ничего не подозревающего парня подняться в гостиную.

Может, и полицию вызвала тоже сама Марина? Она вполне могла позаботиться о другой симке с незарегистрированным номером, кому неизвестен этот фокус. Да и мужу она могла бы звонить с другого номера, так что распечатка входящих звонков Павлову ничего не даст.

И все же при таком раскладе не исключен вариант, что Виталий Суриков и Марина Павлова все же были в сговоре. Ведь у обоих есть корыстный мотив.

Именно об этом я и собиралась предупредить Настю, хотя и понимала, какой взрыв негодования мне предстоит пережить.

Пока я предавалась своим логическим упражнениям, Настя в унылом молчании поглощала свой десерт.

— Настя, — осторожно начала я, и девушка, видимо, что-то уловив в тоне моего голоса, моментально устремила на меня настороженный взгляд. — Настя, мне не хотелось бы тебя огорчать, но выводы пока не очень утешительные.

Фраза вышла довольно обтекаемой и на первый взгляд не была перегружена смыслом. Однако Настя сразу же уловила, куда я клоню.

— Вы хотите сказать, что не сможете вытащить Виталика?! — Во взгляде ее округлившихся глаз гнев смешался со страхом. — Но ведь я плачу вам немалые деньги!

Я вздохнула.

— Ты можешь прямо сейчас отказаться от моих услуг частного детектива. Я даже верну тебе задаток, хотя обычно я этого не практикую. Но сейчас я готова принять во внимание особые обстоятельства, ты ведь несовершеннолетняя.

Настя яростно замотала головой.

— Нет! — почти закричала она. — Нет, нет! Я не хочу, чтобы вы прекращали расследование! Виталика нужно вытащить, он ни в чем не виноват, это все она!

— Настя, успокойся… — Я заметила, что, несмотря на то что посетителей в кафе было немного, на наш столик уже с интересом косилась парочка зевак.

У одного из них в руках был смартфон. Еще, чего доброго, начнет снимать на камеру, только этого не хватало…

— Вы обещаете, что поможете Виталику? — спросила Настя несколько тише.

Я поспешно кивнула. Потом разберемся, лишь бы Настя перестала кричать. Ох уж эти подростки…

Мне предстояло уточнить еще один малоприятный момент — я собиралась выяснить, догадывалась ли Настя о болезни отца.

— Я хочу еще кое о чем тебя спросить, только пообещай, что больше не будешь кричать. — Я чуть улыбнулась, хотя особой веселости в данный момент не испытывала. — Иначе нас окружит толпа любопытных поклонников, и нашу с тобой встречу будут обсуждать во всех соцсетях.

— Ладно, спрашивайте, — мрачно согласилась Настя.

Я несколько секунд с сомнением смотрела в ее серьезное юное личико.

— То, о чем я хочу тебя спросить, действительно очень важно, хотя может оказаться для тебя полной неожиданностью, — предупредила я. — Так что ты уж постарайся держать себя в руках. А теперь скажи, ты знала, что твой папа был серьезно болен?

— Болен? — переспросила Настя, широко распахнув глаза, в которых мне не удалось прочесть ничего, кроме искреннего изумления. — Что, у него было больное сердце? Иногда он жаловался, правда, очень редко, когда уставал. Говорил, что сердце что-то жмет немного…

— Нет, я говорю о другом, — возразила я. — В ходе расследования мне удалось установить, что твой папа страдал онкологическим заболеванием.