Тот момент

Заварив ей чай, я иду к себе в спальню и гуглю «Алан Титчмарш книги по садоводству» (пришлось уточнять, что именно по садоводству, оказывается, он еще пишет любовные истории, а такое я не читаю). Я собираю его серию «Как вырастить сад». В ней двадцать три книги, у меня уже есть шесть, но я только что выяснил, что одна конкретно посвящена выращиванию цветов в контейнерах. Теперь откладываю на нее карманные деньги. Она мне пригодится, если мы останемся без сада. Мечтаю однажды собрать все книги, хотя «Вредители и проблемы» не так интересны, не хочу никого уничтожать.

Слышу, как папа подходит к дому, и знаю, что лучше бы мне остаться в комнате. Сейчас грянет жуткая ссора, на максимальном уровне по шкале Рихтера. Но, сам не понимая почему, я выхожу и сажусь на лестнице, прислонив голову к деревянным перилам.

— Я знаю, что ты сейчас скажешь, — заявляет папа с порога, но мама перебивает и все равно говорит то, что хотела. У нее высокий голос, она захлебывается слезами и словами, сложно что-то разобрать. «Мы же договаривались… будто мы воюем друг с другом… как ты можешь так с ним поступать, если знаешь — он этого не хочет?»

— Ты сама меня вынудила, — медленно отвечает папа низким голосом. — Я не хотел, но ты не оставила мне выбора.

— Не говори со мной как с ребенком! — кричит мама. — Ни к чему я тебя не принуждала! Мы согласились на разделение опеки, потому что так лучше для Финна, сам знаешь.

— Если хочешь, чтобы я не говорил с тобой как с ребенком, может, начнешь вести себя как взрослый ответственный родитель?

— И что это значит?

— Ты никогда не любила принимать сложные решения. Будь твоя воля, Финн вообще бы не пошел в школу. На каком-то этапе, Ханна, тебе придется оставить свои гребаные идеалы и начать жить в реальном мире.

Ахаю и зажимаю рот. Папа никогда не ругался.

— Ситуация вышла из-под контроля, и ты это знаешь, — говорит мама. Она больше не кричит, ее голос тонок и полон боли. Я невольно поднимаюсь на ноги.

— Такова правда, Ханна. И иногда кто-то должен произнести ее вслух.

Шагаю на первую ступень. Кажется, ноги движутся сами по себе.

— Ты хочешь забрать Финна, чтобы меня проучить? Боже, как ты можешь так с ним поступать? — Мама начинает плакать.

Я на пятой ступеньке и уже бегу. Ноги двигаются так быстро, что я буквально слетаю с лестницы и врываюсь в холл. Родители не успевают понять, как я оказался рядом.

— Прекрати! — кричу я на папу. — Прекрати, из-за тебя мама плачет!

— Финн, милый, все хорошо, иди наверх, — говорит она.

— Нет. Он плохо с тобой обращается и должен прекратить. — Я поворачиваюсь к отцу. Тот слегка напоминает меня в те минуты, когда мне задают трепку.

— Прости, Финн. Я не знал… — говорит папа, но я не даю ему закончить фразу.

— Прекрати слать маме гадкие письма, прекрати говорить, что заберешь меня. Я такого не хочу и не буду жить с тобой. Прекрати ругаться с мамой всякий раз, как приходишь домой. Я все слышу и ненавижу ваши ссоры. Просто хочу, чтобы все стало как раньше.

Не знаю, расслышал ли он последнее. Я договариваю сквозь слезы, разворачиваюсь, бегу обратно и хлопаю дверью спальни.

Прислушиваюсь, но внизу тишина. Чем дольше жду, тем громче она становится. Снова начинаю жужжать. В спальне можно, никто не услышит. Не этим ли все время занимаются пчелы? Пытаются бороться с тишиной?

До. 8. Каз

Терри будто опять идет в первый класс. Я приготовила ему с собой бутерброды — ну хотя бы на сей раз в холодильнике нашелся кусочек ветчины. Я-то думала, там ничего, кроме пряной пасты, не завалялось. Мамаша вообще не держала в холодильнике ничего, кроме своего пойла.

Еще я выстирала и выгладила одежду Терри. Может, он всего лишь менеджер по чистоте (обычный уборщик, просто красиво должность обозвали), но я не хочу, чтобы люди думали, будто мой брат неряха.

И вот он стоит передо мной, перепуганный и совершенно растерянный, а мне так хочется обнять его, сказать: не волнуйся, все будет хорошо. Но нет, к чему врать, не будет. Терри это знает, я это знаю. С тем же успехом я могла бы провожать его на войну. Шансы уцелеть примерно такие же.

— Ладно, поеду с тобой на автобусе, — говорю я. — Прослежу, что ты добрался без проблем.

— Ты не обязана.

— Знаю, но я так хочу.

Терри пожимает плечами, натягивает капюшон и надевает наушники. Брат выглядит усталым. Прошлой ночью он опять почти не спал. У меня под дверью то и дело вспыхивал свет его фонарика. Даже у себя в комнате Терри вряд ли сомкнул глаза. Иногда он не может спать из-за голосов. Вчера рассказывал, как Мэттью переживает из-за крыс.

— За мной станет следить МИ5, — говорит брат. — Там везде камеры наблюдения. У них уже на меня дело собрано.

— Ты просто не поднимай головы и делай, что велено, — советую я, открывая дверь и выходя из дома. — Другие могут тебя не понять, так что лучше вообще с ними не говори.

— Я могу болтать с Мэттью. Он всегда меня понимает.

Киваю, и мы молча идем к остановке. Подходит автобус. Благо сейчас еще очень рано, и внутри мало людей, да и те уткнулись в свои телефоны.