Тот момент

Встаю на колени и начинаю собирать предметы. Лотти поднимает руку — явно хочет сказать, что это все Тайлер. Ловлю ее взгляд и качаю головой. Подруга опускает руку. Если расскажет, получит прозвище стукачки, а ей и так хватает. Отдаю пенал Грейс.

— Извини.

Она корчит мне рожу. Выхожу из класса в коридор. Так хочется идти и идти дальше, прочь из школы, и никогда сюда больше не возвращаться. Хочется. Но нельзя. Стучу в дверь миссис Равани, отдаю ей журнал. Она благодарит меня, справляется о моем самочувствии. Я заверяю ее, что все хорошо, ведь именно так положено отвечать, и возвращаюсь в класс.

Миссис Керриган раздает рабочие тетради по грамматике. Смотрю в текст, но думаю лишь о том, как хотел бы сейчас оказаться в нашем саду. Куда приятнее сажать лобелии и бегонии.

Кто-то пинает меня под столом. Я вздрагиваю. Лотти делает страшные глаза. Я внезапно понимаю, что все остальные смотрят на меня и смеются.

— Ты опять жужжал, — шепчет подруга.

Едва увидев маму у ворот, я понимаю, что она плакала. Ее глаза опухли и немного покраснели. Мама попыталась замаскировать красноту тенями, но получилось только хуже, потому что обычно она не красится.

Не знаю, что сказать, поэтому просто неуверенно улыбаюсь. Она улыбается в ответ, спрашивает, как прошел день, я отвечаю, что хорошо, и мы идем домой, никак не упоминая ее красные глаза.

Лишь на кухне, кладя книгу на стол, я замечаю там письмо. Видимо, оно и расстроило маму. Письмо от адвоката папы. Я узнаю фамилию и эмблему наверху бумаги и корявую подпись внизу. Наверное, адвокат опять хотел маму позлить, но на сей раз довел до слез.

Как хорошо, что я стану не адвокатом, а садовником. Садовники выращивают прекрасные растения, что радуют людей. А не пишут послания, от которых люди плачут. Папа — адвокат, но письма не шлет. Он помогает людям продавать дома, но раз его адвокат расстроил маму, отец почти ничем не лучше.

— Вы развелись? — спрашиваю я. Этот их развод тянется уже довольно долго. Не знаю, сколько нужно на него времени, но, наверное, процесс уже подходит к концу, и поэтому мама плакала.

Она садится за стол и берет меня за руку.

— Нет, милый. Мы до сих пор договариваемся.

— Тогда почему ты грустная?

Мама поднимает глаза к потолку, а затем на секунду их прикрывает.

— В письме говорится, что, если я не допущу тебя до тестов, папа добьется от суда постановления, чтобы после развода ты жил только с ним.

— Но вы же собирались меня поделить?

— Я тоже так думала. Однако я приняла решение, не согласовав его с папой, и теперь меня могут признать нездоровой матерью.

— Так нечестно. Ты просто не любишь ходить в спортзал, да и должен же кто-то сидеть со мной, пока папа гоняет на велосипеде.

Мама слабо улыбается.

— Не в этом смысле. Я недостаточно хороша, чтобы о тебе заботиться.

— Да все с тобой в порядке, — хмурюсь я. — Чего тогда папа меня все время с тобой оставлял, если ты плохая?

— Ах, если бы все было так просто, Финн.

— Когда папа вернется, скажу ему порвать письмо и попросить у тебя прощения.

— Не надо, милый. Не хочу, чтобы ты принимал чью-то сторону. Так неправильно.

— Но разве правильно заставлять людей плакать?

Мама опускает глаза, вздыхает, затем притягивает меня к себе.

— Ты мудр не по годам.

Она хочет сказать мне что-то приятное, но эту фразу мне не понять. Как по мне, чем люди становятся старше, тем больше они глупеют. В смысле, дети не начинают войны, не убивают людей и не разводятся, верно?

— Так что, мне все-таки придется сдавать тесты?

— Не знаю, — дрожащим голосом отвечает мама. — Я не знаю, как лучше. Может, твой отец прав. Может, я поступила безрассудно.

И начинает плакать. Навзрыд, как не положено взрослым. Я тоже плачу и обнимаю ее.

— Мне так жаль, — говорит она, обхватив мое лицо. — Не могу видеть, как это на тебя давит. Помни, ты ни в чем не виноват. Папа сердится на меня, потому что я не посоветовалась с ним, когда заявила в школе, что мы тесты не сдаем.

— Но если бы ты его спросила, он бы все равно отправил меня на контрольные, разве нет?

— Верно.

— Тогда вы все равно бы поссорились.

Мама кивает и смотрит вниз. Она явно не знает, что сказать, поэтому я говорю за нее. Словно я — родитель, а она — ребенок, который не знает ответов на вопросы. Значит, мне придется найти их за нее.

— А давай я сделаю контрольную по математике, чтобы папа успокоился, а по английскому не стану, чтобы тебе было приятно?

Мама снова ударяется в слезы. Похоже, ответ был неправильным. Не знаю, что и делать. Может, заварить ей чашку чая? Кажется, так поступают в фильмах, когда происходит что-то плохое.

— Хочешь чаю? — спрашиваю я. Мама дарит мне бледную улыбку.

— Спасибо, Финн. Ты заслуживаешь куда большего.

— Правда?

— Все не должно было вот так повернуться. Когда-то мы были так счастливы.

— Я помню.

— Помнишь?

— Да. Помню, как ты все время пела и смеялась, как я забирался к вам с папой в кровать, а вы меня щекотали. А потом мы с тобой щекотали папу. Тогда вы говорили счастливыми голосами.

Она гладит мои волосы и крепко жмурится.

— Вот бы вы снова их нашли, — говорю я.

— Я тоже этого бы хотела, — шепчет мама.