Тот момент

Обхожу семнадцать кафе. Везде слышу одинаковый ответ. Ничего нет. Выходя из последнего в центре города, вижу через дорогу «Макдоналдс». Я могла бы попробовать устроиться туда. Не переломлюсь подавать гамбургеры подросткам. Вхожу в помещение. У них висят те экраны, на которых можно делать заказы, и каждому человеку старше пятидесяти приходится просить о помощи маленького ребенка.

Очередь длинная, поэтому я ищу кого-нибудь из сотрудников и замечаю молодого парня в форме, убирающего со стола.

Подхожу к нему.

— Привет, милый. Я ищу работу. Здесь есть менеджер, с которым я могу поговорить?

— Она сейчас у телефона, — говорит он. — Но я ее заместитель.

— Ясно, — говорю я, стараясь не выдать удивления. — Не могли бы вы передать ей это?

И протягиваю стикер. Парень читает его и хмурится.

— Что это? — спрашивает он.

— Просто мои контактные данные на случай, если появится вакансия.

Он качает головой и начинает смеяться.

— Нет, нужно подавать заявку онлайн. Все вакансии есть на сайте. Вы просто прикрепляете свое резюме к форме подачи заявки.

Я стою там, не зная, что сказать в ответ. Он мне во внуки годится и смеется надо мной, как будто я какой-то пережиток прошлого. Наверное, так и есть.

— Верно. Так и сделаю, спасибо, — говорю я, кладя стикер обратно в сумку. Парень смотрит на меня, и я вижу в его глазах жалость. Он расскажет об этом остальным, когда я уйду, точно знаю. Я поворачиваюсь и спешу прочь, чтобы не слышать смеха.

Когда вы идете в психиатрическое отделение, это не похоже на обычный визит в больницу. Тут не занимаются переломами костей, мелкими операциями и тому подобным. Нельзя перевязать сломанный мозг. Нельзя сказать: «Врач говорит, тебя поставят на ноги в кратчайшие сроки». Поэтому все посетители похожи на меня: с пустыми руками, серьезными лицами и полным отсутствием надежды в глазах.

Я подхожу к регистрации отделения для буйных, и женщина за стойкой сообщает, что врач, лечащий Терри, хотел бы со мной поговорить. Я не уверена, хорошо это или плохо, но, по крайней мере, у меня будет возможность задать несколько вопросов.

Она указывает мне по коридору на пару стульев перед кабинетом, и я жду там несколько минут, пока не выходит молодой человек. Не такой молодой, как парень из «Макдоналдса», что уже неплохо. Наверное, ему за тридцать, все равно достаточно юный.

— Мисс Аллен? — спрашивает он, протягивая руку и улыбаясь.

— Каз, — отвечаю я, вставая.

— Я доктор Халил. Пожалуйста, войдите и присаживайтесь.

Я иду за ним в кабинет и сажусь.

— Я провел детальную оценку психического здоровья вашего брата. Я подготовлю полную письменную оценку, которая будет отправлена всем участникам конфликта, но я просто хотел сообщить вам, что буду ссылаться на ряд положительных и отрицательных симптомов его шизофрении и на тот факт, что он страдает от психотических эпизодов и слуховых галлюцинаций.

Я киваю. Все это я знаю, но по крайней мере они услышат мнение врача. Это главное.

— Все потому, что его заставили работать, — говорю я. — Раньше с братом все было в порядке, но с тех пор, как его признали годным к работе, он покатился под откос. Работа в общественных туалетах довела его до срыва. Я сказала им, что будет, но они не послушали.

Он кивает. У него добрые глаза.

— Что ж, надеюсь, мой отчет поможет в деле.

— Хотите сказать, что обвинения не выдвинут?

— Это не мне решать, но я обязательно проясню, что, на мой взгляд, ваш брат вел себя так в тот день из-за шизофрении и психотических эпизодов.

— Хорошо. Спасибо, — говорю я. — Я просто рада, что он отвлекся от Мэттью Келли и поговорил с вами.

Доктор Халил улыбается.

— Я также хотел сообщить вам, что предлагаю назначить ему сегодня антипсихотические препараты.

— Так всегда и делают, — пожимаю я плечами.

— Я действительно ценю, что он уже несколько лет обходился без них, но из-за ухудшения его состояния это единственный выход.

— Хорошо, — говорю я. — Брат не обрадуется, учтите.

— Я знаю, — отвечает доктор Халил, — мы с ним уже беседовали на эту тему.

— Как долго он тут пробудет? Прежде чем сможет вернуться домой?

— Боюсь, лечение займет несколько месяцев.

Я вздыхаю и смотрю на свои руки.

— Процесс может пойти быстрее, если нам удастся поселить его в терапевтическом сообществе.

— Что это за жилье?

— Этакий условный дом. У него была бы своя комната, где его поддерживали бы специалисты в области психического здоровья.

— Мы не могли себе этого позволить, — объясняю я.

— В основном это учреждения, финансируемые государственной службой здравоохранения или местными властями, хотя вакансии появляются не так часто, а финансирование на данный момент очень ограниченно. Но я могу навести справки, если хотите.

— Нет. Не волнуйтесь, я за ним присмотрю. Я всегда так поступала, ему лучше, когда он дома.

Доктор Халил смотрит на меня и кивает.

— Вам, должно быть, тяжело, — продолжает он, — самостоятельно заботиться о брате. Вы получаете поддержку?

Я чувствую, как вскидываюсь. Он думает, что я не справлюсь, что мне не до того. Вот к чему весь разговор. Врач думает, это моя вина, что Терри оказался в таком состоянии.