Тот момент

— Тогда почему бы нам на самом деле не сбежать? — спрашиваю я. — Раз они уже так думают, ну и пусть. У нас есть все необходимое. Мы могли бы съездить на остров Малл, то место, где снимали «Баламори»[15] и где много разноцветных домов. Мне там понравилось. У них действительно хороший магазин шоколада, и если там все как в «Баламори», то на весь остров только один полицейский, и если он будет похож на сериального, то не станет арестовывать тебя или сообщать, что мы там.

Я надеялся, что это хорошая идея, но мама плачет еще сильнее.

— Мы не можем так сделать, Финн. Не в реальном мире. Я твой родитель, и папа прав: мне нужно совершить ответственный поступок и отвезти тебя домой.

— Но я хочу быть с тобой. Ты можешь учить меня сама, как всегда хотела. Устроим школу в палатке, будем изучать цветы и все такое.

Мама обнимает меня. Она тихо плачет, уткнувшись мне в волосы, и сжимает меня так сильно, что становится трудно дышать.

— Прости, Финн, — снова говорит она. — Я бы хотела этого больше всего на свете, но так просто не может быть.

— Тогда давай притворимся? — прошу я. — Только на сегодня. Я не хочу думать о том, что вернусь и не буду с тобой, так что можно мы притворимся, будто сбежали и теперь живем в лесу, а я хожу в школу в палатке?

Мама колеблется и вытирает мне слезы пальцами.

— Хорошо, — говорит она, — можем. Но только на сегодня. Завтра я отвезу тебя домой.

— Может, после завтрака? — спрашиваю. — Я хочу еще раз пожарить овощные сосиски на костре.

Она кивает и улыбается.

— У нас закончились сосиски, поэтому нам придется зайти в магазин.

— А что, если нас увидит полиция?

— Пойдем позже, когда стемнеет. Недалеко отсюда на заправке есть магазин. К тому времени они все равно уже не будут нас искать. Папа им позвонит.

— Хорошо, — говорю я. — А теперь давай поставим палатку? Я хочу построить свою школу.

Укрытие и школа получаются на славу. Мама находит место прямо среди деревьев, откуда нас никто не увидит с тропинки. Места ровно столько, чтобы поставить палатку, но мне нравится быть вдали от всего и всех. Будто мы — единственные два человека во всем мире, и именно в это я сейчас хочу верить.

Мы немного лежим в палатке и читаем, потом идем собирать лесные дары, я рисую их в блокноте, который захватила с собой мама, и маркирую части листьев.

Если бы у нас были с собой мелки или мел, я бы натер листья. Мне нравится смотреть, как на поверхности выступают прожилки листьев. Если потрешь ногу, ни одна вена не покажется. Точно знаю, я проверял. На самом деле деревья умнее людей. Деревья и белки.

— Мне сегодня понравилась школа, — говорю я, пока сижу и наблюдаю, как мама готовит спагетти.

Она поворачивается и улыбается мне. У нее грустная улыбка.

— Хорошо было, правда? — спрашивает мама.

— Лучше, чем в обычной школе. Мы там на улице ничего не делаем, только в футбол играем, а это пустая трата времени.

Мама снова улыбается. На этот раз улыбка получше.

— Знаю, учителя не должны так говорить, но ты мой любимый ученик.

Я улыбаюсь, и моя улыбка превращается в легкий смех. У мамы тоже. На мгновение у нее снова блестящие глаза и звонкий голос. Думаю, если бы мы так и остались в палатке, в жизни было бы намного больше радости.

Мама раскладывает спагетти по нашим жестяным мискам. Мне отмеряет больше, чем себе. Я немного хмурюсь.

— Ничего страшного, ты растешь, — поясняет она. — Зато я потом хорошо позавтракаю.

Мы ждем темноты, прежде чем отправиться в магазин. На мне рюкзак с пчелами, а у мамы на поясе маленькая сумочка, которая раскладывается и превращается в сумку для покупок.

На ней тоже пчелы, мама говорит, что они напоминают ей обо мне.

— Который час? — спрашиваю я, пока мы идем между деревьями.

— Около половины десятого.

— Мы забыли послушать новости по радио.

— Знаю. Было приятно просто посидеть и поговорить с тобой. Я не хотела портить вечер.

— Но мы не знаем, сказал ли папа полиции.

— Наверняка да, — мягко говорит мама.

— Давай все же послушаем, когда вернемся, на всякий случай.

— Будет немного поздновато, Финн.

— Соседей мы не разбудим, а потом найдем музыку, чтобы ты могла потанцевать. Может, рыжая дама снова будет петь о байбачьих днях.

— Собачьих днях, — с улыбкой поправляет мама.

— Что?

— Флоренс, рыжая леди. Она поет о том, что собачьи дни закончились.

— Правда? Я думал, песня о весне, что байбаки проснулись. Что такое собачьи дни? Хорошие они или плохие?

— Не уверена, — отвечает мама. — Я смотрела в интернете — люди так и не смогли прийти к единому мнению.

— Когда в пять лет меня укусила собака, это был определенно плохой собачий день.

— Да, — говорит мама, беря меня за руку, — верно.

— Может, это просто зависит от того, любишь ты собак или нет.

К тому времени, как мы подходим к главной дороге, уже темно. У нас есть налобные фонарики, чтобы шагать через лес, и я с нетерпением жду этого момента. Будет похоже на настоящее приключение.

Мы идем минут десять, прежде чем я вижу впереди заправочную станцию. И чем ближе мы подходим, тем больше сжимается все внутри.

— А вдруг продавец в магазине услышал новости по радио и позвонит в полицию? — предполагаю я.