Тот самый Дикий ангел

Глория побежала к Лине, а я, облокотившись о фонарь, ещё долго не могла прийти в себя. Я понимала, что этот тип не шутит, но сдаваться я не хотела. Не так! Не из-за него!

– Начинаем лотерею! – прокричала Лина, и я присоединилась к подругам, забравшимся на крышу новенького «Мерседеса» хозяина. Нужно было закончить начатое, а потом уж буду думать, что делать.

– Что бы вы видели, что у нас всё по-честному, прямо на ваших глазах мы вытянем номера, – закричала я, взбираясь на капот. – Обладатель первого номера – получит автомобиль, а если не сможем определить победителя, то вытащим ещё один номер. А теперь внимание…

Я взболтала коробку из-под ботинок, обклеенную подарочной бумагой заранее, и Глория запустила в неё свою тоненькую ручонку.

– Номер сорок восемь, – закричала Глория толпе, которая нетерпеливо ждала, когда мы назовём победителя.

– Я выиграла! – спустя какое-то время подскочила Лина. – Я выиграла! У меня билет номер сорок восемь! Эта машина – моя!

Толпа тут же всполошилась.

– Обманщики! – кричали они. – Мошенницы! Верните деньги обратно!

– Заткнитесь! – огрызнулась Лина. – Вы мне все завидуете! Я купила этот билет, так же, как и вы. Это моя машина!

Чтобы избежать скандала мы вернули деньги за билеты, а когда все разошлись, я чуть не придушила Лину.

На её спасение из здания вышел законный владелец машины.

Лина что-то пыталась рассказать ему о том, что мы не отдаём ей её выигрыш, но Глория держала Бабочке рот, а я выкинула бант, и поэтому Федерико ничего не узнал, но его удивило, почему мы тут столпились.

Глория умело вывернулась, сказав, что мы просто подошли посмотреть его новую машину по ближе, а когда разбогатеем, то купим такую же. Федерико хоть и посмеялся над нами, но это всё же лучше, чем то, что было здесь двадцать минут назад.

Федерико предложил довезти нас домой и мы, не отвечая, забрались в машину.

Дома хозяин сразу повёл меня в кабинет и потребовал объяснить, что произошло на самом деле. Я всё ему рассказала, как было. О лотерее, почему мы её организовали и о том, какой он скупердяй. Ведь неужели, он не может поделиться с бедняками в благодарность за то, что у него всё есть и он ни в чём не нуждается?

Я не ждала никаких ответов, я просто рассказала правду. И я очень удивилась, когда он при мне позвонил Падре и попросил прийти завтра. Возможно, для Федерико ещё не всё потеряно.

Перед сном, когда мы с Глорией были в комнате одни, я рассказала ей, что случилось, когда мы продавали билеты.

К моему удивлению, Глория, которая та ещё трусиха, посоветовала не обращать внимания на угрозы этого старика, ничего не говорить Иво и просто быть счастливой. Но видела бы она его… У него взгляд убийцы!

***

– Заходите, Падре, – сказала я, открывая дверь в комнату прислуги. – Здесь нам никто не помешает.

Неожиданный визит Падре заставил меня беспокоиться, а его вид говорил о том, что разговор серьёзный.

– Не томите, Падре, о чём Вы хотели поговорить? О лотерее? Хотите, чтобы я снова устроила её?

– Нет, Чолито, я пришёл поговорить о другом… Ты должна прекратить поиски своего отца.

– Что?! – возмутилась я. – Падре, Вы ведь знаете, как я мечтаю найти своего отца, а Вы просите прекратить поиски?!

– Ты не найдёшь его, Чолито…

– Как это не найду?

– Ты уже давно нашла своего отца, – ответил Падре Мануэль, и я окончательно запуталась. – Я не могу больше скрывать от тебя правду. Нужно было давно тебе сказать, но он запретил мне.

– Он? Кто – он? Мой отец?

– Да.

– Кто мой отец? – спросила я, и на глаза выступили слёзы.

– Федерико Ди Карло, – сказал Падре и мои ноги подкосились. Я уже один раз пережила это, второй раз эта новость ударила меня больнее.

– Что Вы здесь делаете? – спросил Федерико, влетая в комнату. – Неужели Вы ей сказали?! – испуганно спросил он у Падре Мануэля.

Я смотрела на него и не верила, что этот человек – мой отец. Он не мог быть моим отцом, но Падре никогда не обманывал меня.

– Да, – ответила, я, глядя на своего отца, – Падре мне рассказал. Он рассказал мне, что Вы – скряга, и он вернёт Вам машину. Вернёт, потому что она подарена не от чистого сердца, а по принуждению. И я не плюну Вам в лицо лишь потому, что Вы – мой хозяин, – сказала я и ушла в ванную.

– Так она не знает? – спросил Федерико Падре Мануэля.

– Всё я знаю! – крикнула я, приоткрыв дверь ванной комнаты. Я всё знаю! Убирайтесь отсюда, я не хочу Вас видеть!

Я кричала, срывая голос, и как только Федерико вышел из нашей комнаты, я перестала сдерживать слёзы.

Падре Мануэль обнял меня, и из моей груди вырвался крик. Крик души, страдающей от боли! Я плакала, словно не плакала никогда, словно копила в себе эти слёзы годами. Мне не было больно от того, что он – мой отец, мне было больно от того, что мой брат – Иво. Мужчина, которому я отдала всю себя без остатка, тот, с кем провела свою первую ночь и тот, за которого собиралась замуж.

– Поплачь, милая, – успокаивал меня Падре, гладя по голове. – Но ты должна обязательно поговорить с ним после.

– Нет! Я не буду говорить с ним! Кроме того, пообещайте, что больше никому не скажете об этом.

– Но Милли…

– Обещайте, Падре!