Тот самый сантехник 9

— Состояние стабильное, но тяжёлое, — помнил этот момент Хромов, а потому продолжил спокойно, без споров, пытаясь вернуть всем логическое мышление и остудить горячие головы. — Дай бог, если доживут до утра. Иначе превышение придётся переквалифицировать в непреднамеренное убийство. А это уже другая статья, ребята. И герой наш следом на зону поедет. Вот и получится, что хотел, как лучше, а получится… как всегда.

— А что их в жопу целовать надо было? — уточнил уже Григорий Сомов, стоя у окна и поглядывая на собирающийся у участка народ в чёрных одеждах. Всё бы ничего, чёрный — цвет классики. Но к никабам добавлялись балаклавы. И от того голос звенел на смеси страха и адреналина. — Это же — дети! Дети — это святое! А эти… наркоты ёбанные! Обкурились и едва ребёнка не изнасиловали. Похищение при свидетелях. Среди бела дня, майор. Если бы не Боря, одной поломанной психикой было бы больше!

— Но свидетель несовершеннолетний, да и мать напугана, — снова уточнил Хромов и со вздохом добавил. — А других мы днём с огнём теперь не найдём. Разбежались все. И что в сухом остатке завтра останется? Ходатайство диаспоры. В том числе уважаемых бизнесменов города с бумагой, что ручаются.

— Выдворят за границу и всё. Нет человек — нет проблем, — буркнул Сомов. — А через лет пять могут вернуться и по новой беспредел творить. А по сути всё просто — мы проёбываемся с таким подходом.

— А по сути, — подчеркнул и Хромов. — Есть общие законы для всех. Но выпустим Борю сейчас и его на куски под окнами и порвут, на них наплевав. По пути только после этого система начнёт разбираться и накажет всех виновных.

— Но это будет постфактум, — добавил тихо Кишинидзе, очень желая собрать эту картинку в рамках закона, но в ней явно не хватало пазлов.

Тут уже все трое подошли к окнам, где количество что-то требующих бородатых мужчин, махающих руками всё пребывало, как и количество скрытых лиц. А с ними росло и количество женщин в закрытых одеждах, требующих покарать «мстителя за порчу мужей», как гласили таблички. Причём с жуткими опечатками, так как писать по-русски из них мало кто умел, но отлично умел требовать от России дотаций. Держава богата. Державе не жалко.

— Ну да, — глядя на это дело, добавил Сомов. — Они теперь не могут работать и обеспечивать перевезённые с южных окраин семьи. Но могут получать пособия по потери трудоспособности, как уже получают пособия на детей. Ведь все записаны в нуждающиеся. У диаспор хорошие осведомители из юристов. Свои подскажут. Свои не бросят.

— А может на пятнадцать суток его закрыть? До выяснения обстоятельств, так сказать. А там и эти устанут стоять, рассосутся, — первым предложил Кишинидзе, которого своя диаспора хоть и поддерживала, но почему-то такой информацией не обеспечивала.

Напротив, заставляла не бузить и спокойно работать, не поднимая шума. Свои люди в органах всегда пригодятся, абы что. Ведь в то время, как Армения третье десятилетие готовилась потерять Нагорный Карабах, Грузия второе десятилетие готовилась лишиться Южной Осетии и Абхазии. Эта была игра на тоненького, где никто не мог предсказать результат. Но готовился к исходу заранее, если имел голову на плечах.

— Ну или лагерь организуют, с дежурствами, — хмыкнул Сомов. — Не митинг же, не разгонят. Да, Андрей Валентинович? Вот нахуй мы вообще нужны с такой работой, если помимо наших законов «для всех» есть их законы на нашей территории? Почему они от нас требуют своё? По какому праву? Нас захватили? Мы капитулировали? Что вообще произошло, что нам всегда хуй, а им банку варенья?

— Гриша, не доёбывай. У меня нет ответов, — обрубил Хромов, оказавшись в затруднительном положении, как начальник участка, возле которого зрело зерно недовольства. — Насильников будем судить по нашему закону, это понятно. Но чтобы никаких самосудов мне. А то распизделись. Признаки насилия фигурантами на лицо. Скорая помощь всё зафиксировала на девочке. Но и их побои сняты. Мало ли какой отчёт по итогу потеряется? И пока оба закона не договорятся между собой, какой сейчас уместнее, Борю лучше поберечь. Иначе на следующий отопительный сезон… самим трубы варить придётся. А руки у тебя, Сомов, из жопы растут. Только и умеешь, что мышку дёргать.

Тут все резко посмотрели на Глобального, который весь последний час активно писал кому-то по телефону, так и не обронив ни слова. Последние его слова после входа в кабинет были: «Я сделал то, что должен был. У меня всё».

— Слушайте, а может в дурку его сдадим? На месяц-другой, — всё ещё искал варианты Кишинидзе. — Явно же не в себе парень. Молчит битый час. А ему ещё дом мне искать. Не Сому же доверять это дело.