Тоталитаризм и вероисповедания

«Спектакль окончился, занавес опустился — железный. Публика кинулась в гардероб, но шуб уже не было».

Василий Розанов (1918)

146

Американский политолог С. Г. Пэйн, изучая фашизм и нацизм, пришел к выводу о прямом соотношении между интенсивностью этих режимов и значительностью протофашистских культур в данных странах[1]. Если мы заменим слово протофашистская на прото-тоталитарная, то сможем применять эту категорию к коммунистическим и прочим тоталитарным системам и их предыстории.

Так, в Германии, где в последних свободных выборах 1932 года тоталитарные партии в общей сложности полу чили более 65 % (нацисты получили более 38% голосов, а в союзе с крайними националистами — почти 45%. коммунисты — почти 20%) нацистская диктатура была наиболее тотальной. В Италии фашистская партия в блоке с крайними националистами набрала всего 15% голосов в последних свободных выборах. Если к этому добавить свежеиспеченную компартию, отколовшуюся по требованию ленинского Коминтерна от самой большой партии в Италии в то время — социалистической, и при таком подсчете прототалитарный голос никак не превышал 30%. И действительно на практике итальянский фашизм был далек от нацистской модели тоталитаризма.

147

В Испании, в которой к началу Гражданской войны 1936 года было всего 3 тысячи членов компартии и не более 25 тысяч членов фашистской Фаланги при общем населении более 35 миллионов, вместо тоталитаризма существовал под руководством Франко классический режим военного авторитаризма типа латиноамериканских диктатур.

Возникает вопрос: а имеет ли эта гипотеза Пэйна какое-либо отношение к России? Возьмем в качестве отправной точки выборы осени 1917 года в Учредительное собрание. Большевики в этих первых относительно свободных и всеобщих выборах получили всего 24% голосов. Но абсолютное большинство получила Партия социалистов-революционеров (ПСР). Тоталитарной ее программу назвать никак нельзя.

Но вспомним ее «биографию»: полное пренебрежение правопорядком, индивидуальный террор и провокации, осуществлявшиеся ее Боевой организацией (БО), в распоряжении которой был почти весь бюджет партии, практически партия стала придатком БО. Можно еще прибавить партии анархистов. Все эти партии разваливали страну, разрушали уважение к закону. Как говорил покойный профессор политологии Лондонской школы экономических и политических наук Леонид Максимович Шапиро, эти партии создали климат для тоталитаризма, подали страну большевикам на блюде, можно сказать. Нельзя игнорировать и не менее разрушительную деятельность таких люмпенских движений как Союзы русского народа и Михаила Архангела (то есть черносотенцев), которых некоторые западные ученые считают наряду с Action française (Французское действие) Шарля Морраса (Maurras) первыми фашистскими партиями Европы[2]. Не следует забывать и того факта, что ко времени созыва Учредительного собрания в едином блоке с большевиками выступала и партия Левых эсеров, отколовшаяся от основной партии именно по вопросу признания большевистского захвата власти. Так что тоталитаристское крыло в российском обществе 1917-1918 годов на самом деле намного превышало

148

те 24% голосов, что были поданы непосредственно за большевиков. Иными словами, гипотеза Пэйна оправдывает себя и в российском случае.

* * *

Изложение истории Гражданской войны в России не входит в задачу нашей книги. Здесь нас занимает другой вопрос: почему в Гражданской войне победили силы тоталитаризма, а не белые. Если исходить из пэйновской гипотезы о прото-тоталитарной культуре (или климате), то установленное нами ее наличие работает в пользу тоталитарных сил, а не их противников. Однако мы не верим в историческое предопределение, а тем более в законы истории[3]. Но в определенные исторические эпохи существуют и складываются условия, способствующие тому или иному ходу событий, той или иной из противоборствующих сил, которые могут быть преодолены, но только при наличии особых политических, административных и прочих способностей у руководства движения, находящегося в менее выгодных условиях. Речь идет, конечно, о большевиках как самой агрессивной и идеологически наиболее оформленной силе и их разрозненных противников, начиная с Временного правительства.

Тут надо иметь ввиду, что в 1917—1921 годах в России шло две параллельных революции: политическая революция левой интеллигенции и их партий и социальная революция крестьянства. Рабочий класс был где-то между теми и другими:

149