Тотальное превосходство

— А что мне еще остается? Мне тридцать. Много. А я еще никто. Была матерью. Сейчас не мать. Я имею в виду в высоком смысле этого слова. Ты виноват… Она во мне теперь не нуждается. И более того, она меня теперь обыкновенно не любит… И не любила, наверное, все-таки, я вспоминаю, нынче ты спровоцировал ее искренность… Мужчины нет. К женщинам я равнодушна. Мужчины нет… Я надеялась, что Господь наконец-то меня наградил. Я пришла к тебе. Но получилось, что это только иллюзия. Ты отказался от меня… Ты виноват. Я сделала все, что могла. Я дала тебе наслаждение. Я показала тебе свой ум. Я не скрывала от тебя свое сердце… Ты виноват… Но зато вот я теперь и вправду смогу узнать, а что же это такое — начало… Я давно и часто мечтала, между прочим, об этом, то есть о величии, то есть о том, чтобы остаться в истории, и неважно как, но главное, чтобы только остаться. Смеялась и издевалась жестоко всегда над собой. Ты и вдруг великая — какая нелепость. Дурой — не дурой, но слишком мелкой и незначительной казалась себе для достижения подобной мечты. Но сегодня вот не смеюсь и ничуточки не издеваюсь. Я решила. Я добьюсь или бездарно и позорно погибну… Все сначала… Это поразительное ощущение. Чувствуешь себя так, будто всего-то мгновение назад родилась, будто тебе только что подарили бессмертие… И твоя смерть окажется для меня идеальной точкой отсчета. Решила и сделала! Я решила и сделала! Не простила. Показала себе непосредственно и наглядно, что могу быть, если потребуется, и совершенно другой — противоположно…

Все засохло. Крови нет. Ни слюны, ни мочи. Ни желудочного сока. Ни воды, что самое главное. Все засохло. Испарилось. Я видел себя мумией. Ноги, руки, шея двигались с хрустом, треском, скрипом, писком, скрежетом, если двигались, крошась, кожа падала лоскутами, порхала, как листки бумаги на ветру, рассыпалась внизу, касаясь пола автомобиля. Смерть рядом, разминается уже нетерпеливо у глаз, вернее, у виска, топчется неспокойно, мурлычит, терпит приятности от предвкушения… Никаких картинок не наблюдаю. Жизнь не пробегает в сознании ни туда, ни обратно… Только ждешь слюны. А ее по-прежнему нет… Глотание оглушает. Не понимаешь, страшно тебе или нет. Не веришь, что скоро все кончится, может быть, вот уже через какие-то доли мгновения, но догадываешься, но предчувствуешь, определяешь правду зверино… Единственно, что оставил после себя достойного, так это Старика… Три картины, его изображающие, поставят весь мир на колени (если я их этому миру отдам, если захочу, пока не хотел, может быть, после смерти; сделаю так, чтобы мир их увидел только лишь после моей смерти, не скоро) — на колени благоговения. Да, да, картины те будут рассматривать исключительно на коленях, я в этом убежден. Иначе глядеть на них люди просто не смогут. Такая сила… От осознания этого действительно становится легче. Но не намного… Умру, мать твою, от руки какой-то никчемной, затраханной суки! Как мудак! Как пацан! Как мерзкая, дрожащая тварь! Тварь я дрожащая?! А?! Тварь, спрашиваю?!. Если честно, то она, разумеется, вовсе даже и не никчемная, Настя-старшая, хотя и безусловно затраханная. Она не спит, она хочет, и это делает ее несомненно особенной. Но сейчас, вот в данный, конкретный момент, она угрожает мне, она готовится реально меня умертвить, застрелить, а значит, все-таки она и вправду никчемная, несмотря ни на что, и грязно и отвратительно затраханная… Я уже злюсь, и я уже рассуждаю. И даже пытаюсь иронизировать, и даже отыскиваю возможность острить. Это знак… Слюна засочилась во рту. Кровь двинулась по телу — пока трудно… Свалю голову быстро вниз и одновременно правой рукой ударю Настю снизу в запястье, кулаком, костяшками пальцев, чтобы было больно…

Сзади пришло неизвестное… Спинка сиденья лягнула меня в позвоночник, в поясницу. Катапульта. Я сейчас вылечу через потолок. Парашют раскроется в нескольких десятках метрах от земли. Я не погибну… Грудь выгнулась, поплыла к лобовому стеклу, голова запрыгала толчками назад, руки заплясали в воздухе, как в невесомости.

Выстрел оглушил.

Пуля садняще протекла по затылку…

Девочка подросла? Налилась мощью и непобедимостью, принялась куражится, раскурочивая автомобиль? Под нами взорвалась бомба? Землетрясение?

Неважно.

Важно теперь не растеряться. Определить приоритеты…