Тотальные институты

Формальные и неформальные шаблоны коммуникации между сотрудниками, как правило, усиливают разоблачительный эффект истории болезни. О дискредитирующем действии, которое пациент совершает во время одного отрезка своего повседневного распорядка действий в одной части больничного сообщества, скорее всего, станет известно тем, кто следит за другими областями его жизни, в которых он имплицитно дает понять, что он — не тот человек, который на такое способен.

Здесь, как и в некоторых других общественных учреждениях, важную роль играет получающая все большее распространение практика конференций, на которые собирается персонал всех уровней; на этих конференциях сотрудники высказывают свое мнение о пациентах и приходят к коллективному консенсусу по поводу тактики, избранной пациентом, и тактики, которую следует избрать в отношении него. Пациента, который выстраивает «личные» отношения с санитаром или досаждает ему постоянными и настойчивыми обвинениями в неподобающем обращении, могут поставить на место, предупредив или заверив санитара на собрании персонала, что пациент «болен». Поскольку на этих закулисных встречах разноплановые представления о человеке, с которыми он обычно сталкивается при взаимодействии с сотрудниками разных уровней, унифицируются, пациент может обнаруживать, что против него устроено что-то вроде заговора, хотя все искренне считают, что ради его же блага.

Кроме того, формальный перевод пациента из одной палаты или отделения в другое, как правило, сопровождается неформальным описанием его характеристик, что должно упрощать работу сотрудника, на чьем попечении он теперь оказывается.

Наконец, на самом неформальном уровне недавние поступки пациента часто становятся предметом непринужденных разговоров между сотрудниками во время обеда и перерывов на кофе, причем характерные для любого общественного учреждения сплетни здесь усиливаются предпосылкой, что все происходящее с пациентом тем или иным образом касается работника больницы. Теоретически нет никаких причин, по которым эти сплетни не должны усиливать позитивный образ объекта обсуждения, вместо того чтобы подрывать его, но на самом деле разговор об отсутствующих всегда будет носит критический характер, поскольку это позволяет поддерживать единство и престижность круга лиц, ведущих разговор. Поэтому, даже когда говорящие вроде бы настроены доброжелательно и великодушно, их разговор обычно строится на допущении, что пациент не является полноценной личностью. Например, групповой психотерапевт, искренне сочувствующий пациентам, однажды признался своим собеседникам за чашкой кофе:

У меня было где-то три человека, которые мешали групповым сессиям, особенно один мужчина — адвокат [sotto voce] Джеймс Уилсон, очень умный, который просто мне все портил, но я всегда просил его подняться на сцену и что-нибудь сделать. В общем, я уже начал отчаиваться, но однажды столкнулся с его терапевтом, который сказал, что тот блефует и на самом деле отчаянно нуждается в группе и что, вероятно, она для него важнее всего, что он получает в больнице, — ему просто нужна поддержка. Это полностью изменило мое отношение к нему. Его уже выписали.