Тотальные институты

Поскольку тотальный институт затрагивает множество аспектов жизни своих постояльцев, проводя их комплексную подготовку при приеме, особенно важно сразу добиться от нового постояльца готовности сотрудничать. Персонал часто считает, что почтительность нового постояльца во время его первых взаимодействий с ними свидетельствует о том, что в целом он будет покладистым. Ситуация, когда сотрудники института впервые говорят постояльцу о его обязанности вести себя почтительно, может структурироваться таким образом, что постоялец оказывается перед выбором: либо возразить, либо замолчать навсегда. Таким образом, эти первоначальные эпизоды социализации могут представлять собой «тест на послушание» и даже соревнование, призванное сломить его волю: постоялец, выказывающий неповиновение, мгновенно подвергается осязаемому наказанию, интенсивность которого возрастает, пока он открыто не сдастся и не смирится.

Любопытную иллюстрацию приводит Брендан Бигэн, рассказывающий о своем противостоянии с двумя надзирателями при поступлении в тюрьму Уолтона:

— И не опускай голову, когда я с тобой разговариваю.

— Не опускай голову, когда мистер Уитбред с тобой разговаривает, — сказал мистер Холмс.

Я оглянулся на Чарли. Наши взгляды встретились, и он тут же уставился в пол.

— На что ты там оглядываешься, Бигэн? Смотри на меня. <…>

Я посмотрел на мистера Уитбреда.

— Я смотрю на вас, — сказал я.

— Ты смотришь на мистера Уитбреда и-и?

— Я смотрю на мистера Уитбреда.

Мистер Холмс угрюмо взглянул на мистера Уитбреда, замахнулся и ударил меня ладонью по лицу, придержал меня другой рукой и ударил еще раз.

Голова закружилась, щека вспыхнула и заболела, и я подумал, получу ли еще. Я ощутил новую пощечину, затем еще одну; я пошатнулся, но меня удержала надежная, почти нежная, рука; еще одна пощечина, и у меня перед глазами поплыли бледные красно-белые пятна.

— Ты смотришь на мистера Уитбреда и-и, Бигэн?

Я сглотнул, кое-как совладал с голосом и попытался еще раз:

— Я, сэр, пожалуйста, сэр, я смотрю на вас, то есть я смотрю на мистера Уитбреда, сэр[55].

Приемные процедуры и тесты на послушание могут принимать форму своеобразной инициации, называемой «приветствием», когда персонал, постояльцы или и те и другие отвлекаются от своих дел, чтобы ясно обрисовать новому постояльцу, что его ждет[56]. В рамках этого обряда перехода он может получать новое имя, например «рыба» или «швабра», которое напоминает ему, что он всего лишь постоялец и, более того, даже в этой нижестоящей группе стоит ниже всех.

Приемную процедуру можно охарактеризовать как оставление и приобретение, посередине между которыми находится физическое обнажение. Оставление, конечно, включает в себя отчуждение имущества, важное потому, что люди связывают с имуществом свое самоощущение. Вероятно, наиболее значимым имуществом являются отнюдь не физические вещи, а полное имя человека; как бы его потом ни звали, утрата своего имени может сильно ударять по Я[57].

Когда постояльца лишают имущества, учреждение должно дать ему что-то взамен, но это оказываются стандартные вещи, которые одинаково выглядят и одинаково распределяются. Это новое имущество маркируется как принадлежащее на самом деле институту, и в некоторых случаях его регулярно изымают, чтобы, так сказать, «продезинфицировать» от идентификации с использовавшими его людьми. Что касается вещей, которые можно расходовать (например, карандашей), от постояльца могут требовать возвращать остатки старых перед выдачей новых[58]. Непредоставление постояльцам индивидуальных шкафчиков и периодические обыски и конфискации накопленного личного имущества[59] закрепляют отсутствие права собственности. Влияние, которое оказывает на Я лишение личных принадлежностей, высоко ценится религиозными орденами. Постояльцев могут заставлять менять кельи раз в год, чтобы они к ним не привязывались. Устав бенедиктинцев недвусмысленно гласит: