Тотальные институты

Процесс перевода наглядно проявляется в ходе групповой психотерапии. Обычно эта терапия — основная форма вербальной терапии в государственных больницах — начинается с выяснения отношений, во время которого пациенты высказывают свои требования и жалобы в относительно свободной атмосфере с относительно прямым доступом к представителю персонала. Единственное действие со стороны терапевта, которое соответствует его обязательствам по отношению к институту и своей профессии, заключается в том, чтобы отклонять эти требования, убеждая пациента, что проблемы, которые, по его мнению, у него есть с институтом — или с родственниками, обществом и т. д., — это на самом деле его проблемы; терапевт предлагает пациенту решать эти проблемы, перестраивая свой внутренний мир, а не пытаясь повлиять на действия других агентов. Здесь перед нами прямая, хотя, несомненно, непреднамеренная, попытка превратить пациента в его собственных глазах в закрытую систему, нуждающуюся в соответствующих услугах. Приведу довольно экстремальный пример: однажды я видел, как в одной частично сегрегированной больнице терапевт в ответ на жалобы чернокожего пациента по поводу межрасовых отношений сказал пациенту, что тот должен спросить самого себя, почему он единственный среди всех присутствовавших негров решил выбрать этот момент, чтобы сообщить о своих переживаниях, и чтó это могло бы сказать о нем как о человеке, если оставить в стороне вопрос о межрасовых отношениях, существовавших тогда в больнице[538].

Один из наиболее полных способов сервисного переопределения природы пациента можно найти в идее «мандата на опасные действия», характерного для многих видов ремонтных услуг. Говорят, что студент-медик становится врачом, когда он в состоянии совершить фатальную ошибку[539]. Это убеждение основывается на вере в то, что система, подлежащая обслуживанию, имеет опасные места в своей организации и поэтому ей легко нанести серьезный вред, если обращаться с этими фатальными, слабыми местами непрофессионально. Как говорилось выше, обычно это служит рациональным основанием для технической иерархии навыков и социальной иерархии оказателей услуг в рамках того или иного учреждения в сфере услуг.

В психиатрических больницах существует свой вариант мандата на опасные действия. Это представление о том, что ошибочное действие может нанести серьезный вред пациенту и что психиатр способен, благодаря своему образованию и навыкам, совершать потенциально опасные действия в отношении пациентов, действия, которые не позволено совершать тем, кто стоит ниже его в медицинской иерархии. Конечно, в области назначения лекарств и учета возможных нежелательных побочных эффектов физического лечения эта модель работает достаточно хорошо, но при ее переносе в область психотерапии она становится менее надежной, хотя часто за нее держатся столь же сильно. Иногда говорят, что персонал более низкого уровня, вроде социальных работников, медсестер и санитаров, не должен заниматься «любительской терапией» и уж тем более любительским «психоанализом». Когда психиатр проводит специальный сеанс психотерапии для пациента, другие, особенно сотрудники низшего звена, не должны ему мешать. Утверждается, что неправильный шаг в ходе психотерапии может «ускорить» развитие психоза или ввести пациента в регрессивное состояние, из которого он может никогда не выйти, о чем рассказываются поучительные истории. Таким образом, хотя совершенно ясно, что это представление хорошо соотносится с традиционной идеей мандата на опасные действия, и хотя ясно, что обладание этим мандатом подтверждает восприятие психиатром себя как оказателя экспертных услуг, гораздо менее ясно, каким образом чисто вербальное действие может действительно оказывать подобное воздействие. В любом случае, как отмечалось выше, любой пациент больницы, посещающий сеансы личной терапии, остальные двадцать три часа в сутки будет сталкиваться с валом потенциально травматичных событий, суровость которых не поддается контролю и которые определенно перевешивают любые последствия правильно или неправильно проведенного вербального обследования. Более того, если неправильное вербальное замечание может причинить такого рода вред, то, учитывая состояние психиатрических знаний и навыков, пациенты находятся в опасности и во время двадцать четвертого часа.