Тотти. Император Рима

Несмотря на праздничную атмосферу, я почувствовал, что что-то не так. Я поинтересовался у Вито, в чем дело, и он ответил, что дело в Риве: когда тот услышал, что на открытом автобусе в Большой цирк поедет не только команда и персонал сборной, но также чиновники федерации и главное – политики, он нанес неожиданный удар. Я увидел его в глубине зала, он был мрачен, но решителен. Его пытались удержать, но Луиджи быстро спустился по лестнице, вышел на площадь к автобусу, открыл багажник, вытащил оттуда свой чемодан, приведя в смятение водителя, и ушел – видимо, искать такси. Если раньше я его обожал за его чемпионскую игру и за то, что он всегда был готов принимать сторону футболистов – даже когда им было трудно, как мне после плевка в Поульсена, – то теперь я испытывал к нему самую настоящую любовь. Я считаю бесценной его способность не прогибаться, не пускать на самотек все так, как это сделали мы в той праздничной атмосфере – чтобы не наживать неприятностей, делали вид, что не помним ничего из того, что говорил такой-то важный синьор, что предлагал другой, как нас оскорблял третий. Джиджи, напротив, ясно дал понять, что готов прийти и пожать руки некоторым людям, но не согласен с тем, что все они сядут в чемпионский автобус. И, будучи строго последовательным, он, узнав, что на фотографиях будут и те, кто выступал против нас, ушел.

Путь от Пьяцца Колонна до Большого цирка стал еще одной медленной процессией по запруженным улицам, настолько длинной, что те из нас, кому нужно было еще лететь из Рима домой, хотели бы закончить празднование здесь. Мне удалось убедить их, пообещав им вечеринку, которую они никогда не видели, и попросив помочь мне загрузить автобус всякой снедью, в том числе большим количеством шампанского. По пути до места назначения мы хорошо поддали, и наше трио – я, Даниэле и Вито – предприняли еще одну попытку затащить Буффона в «Рому».

– Смотри, сколько народа, смотри, как люди радуются! – соблазняли мы его. – Представь скудетто здесь, представь, что празднуешь целый месяц!

Джиджи, который, мягко говоря, на тосты не скупился и весь вечер смеялся как дурной, энергично соглашался с нашими коварными рассуждениями.

– Да-да, действительно, надо перебраться в «Рому», нельзя упустить возможность жить в такой атмосфере…

И снова хохотал.

Мы втроем смотрели друг на друга, не веря своим ушам: нам действительно удалось убедить его или он нас дурачит? Конечно, второе – после праздника в Большом цирке и последних тостов в отеле «Парко деи Принчипи» Джиджи обнял нас и пожелал счастливо отдохнуть. И все, увы. Я не спал вторую ночь подряд, и это было хорошо, потому что на следующий день, на пути в Бора-Бора, я замечательно выспался с Кристианом на руках. Никогда больше с ним не расстанусь.

Когда я ушел с поля после часа игры в финале чемпионата мира, замененный на Де Росси, я ушел не из большого матча. Я завершил – к счастью, со щитом – свою историю в сборной. Мне еще не было тридцати лет, но я чувствовал необходимость проводить больше времени с семьей – с Илари, с Кристианом, с его двумя сестренками, которые родятся позже и которых мы давно ждали всем сердцем. С этого дня я хотел делить себя только между «Ромой» и семьей, убрав из моей жизни сборы, товарищеские матчи, квалификационные игры и крупные турниры в голубой футболке: к этому возрасту я уже провел их много, они начинали казаться небесконечными. Уже в самолете на пути из Германии я сказал руководству о своем решении, принятом еще до чемпионата мира. И когда в сентябре Роберто Донадони, новый тренер сборной, пришел навестить меня в миланском отеле, где мы поселились перед матчем чемпионата, я подтвердил ему свое «нет». С сожалением, потому что было непросто отказывать тренеру, который дает тебе понять, насколько ему было бы приятно работать с тобой. Донадони – прекрасный человек, и жалко, что нам не довелось проехать этот отрезок его пути вместе. Я к тому времени уже припарковался.

О возможном возвращении говорилось и позже. Два года спустя, когда Липпи вновь стал главным тренером сборной, все полагали, что с учетом наших отношений в этом мог быть смысл. Именно поэтому я никогда не давал ему возможности пойти дальше разговоров: если бы я позволил ему спросить меня об этом прямо, он тоже получил бы отказ. Наконец, за несколько месяцев до ЧМ-2014 Пранделли позвонил Вито, чтобы спросить, не изменилось ли что-нибудь. Мысль о том, чтобы сыграть в Бразилии, мне очень нравилась, все это знали, и если бы главный тренер приехал ко мне сам, может быть, что-то и срослось бы. Но не срослось: Пранделли второй раз не позвонил, и это было к лучшему. Я, вливаясь в коллектив, который прошел весь трудный этап отбора, чувствовал бы себя некомфортно, занимая место в составе вместо кого-то из тех, кто вылезал из кожи вон, чтобы в него попасть.