Тотти. Император Рима

Выбор логичный, в «Роме» он второй пенальтист после меня, и его правая нога – одновременно и мощная, и точная. Но даже при всей моей уверенности в нем меня впечатляет, что Де Росси рискнул и согласился бить. И когда я вижу, как мяч вонзается в верхний угол ворот (этот удар лучше, чем удар Трезеге), в душе я праздную этот пенальти как никакой другой. Я долго был образцом и кумиром для Даниэле, и для меня естественно чувствовать себя его старшим братом. Это один из тех эпизодов – возможно, самый известный, – в котором я им гордился. Я принимаю его в объятия, а тем временем к точке подходит Абидаль, и не ошибается. Французы все еще в игре. Чуть отодвинутые, но все еще в игре. Дель Пьеро хлопает в ладони и идет. Его очередь.

МАТЕРАЦЦИ ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ЦЕНТР ПОЛЯ, ПОМАХИВАЯ РУКОЙ ОКОЛО УХА, – ЭТО ЖЕСТ ДЛЯ ФРАНЦУЗОВ, КОТОРЫЕ ПРОДОЛЖАЮТ ПРОКЛИНАТЬ ЕГО НА ВСЕ ЛАДЫ.

Он не может ошибиться. Во-первых, потому, что Але никогда не ошибается (сколько раз я бесполезно «каркал» ему, когда он играл за «Юве»…), а во-вторых, потому, что сейчас нам требуется его помощь. В 2000-м Дзофф оставил его на последний удар, и ошибки соперников позволили нам праздновать раньше, чем он пробил. И поэтому Липпи поставил его четвертым, чтобы не растрачивать умения нашего лучшего бьющего. И Але не подвел, обманув Бартеза, и торжествующе обернулся к нам, стоящим в центре.

Пирло, уже отстрелявшийся, стоит, обняв Каннаваро, а Гроссо празднует пенальти Дель Пьеро радостнее всех, и вскоре он объяснил почему: после пенальти Але следующий мог быть последним, и если бы Буффон его отразил, все закончилось бы и Фабио не пришлось бить последний, самый тяжелый удар – пятым в списке был именно Гроссо. К воротам идет Саньоль, крайний защитник, и я подумал, что, возможно, именно он заменил Зидана в квинтете пенальтистов. Хочу увидеть, как… Нет, нечего видеть: Саньоль забивает уверенно, и все взгляды обращаются к Гроссо.

Его жена, сидящая на трибуне, была беременна на восьмом месяце. Илари расскажет мне позже, что они втроем или вчетвером окружили и поддерживали ее, она была очень взволнованна и от страха отвернулась, не хотела видеть, как Фабио бьет. Он же, наоборот, и глазом не моргнул, когда Липпи спросил его, не пробьет ли он пятым. Солдат. И сейчас, в решающую минуту, он идет прямо, не отклоняясь ни на сантиметр от кратчайшего пути, берет мяч в руки и аккуратно ставит его на отметку, отходит для разбега, останавливается и смотрит на арбитра краем глаза в ожидании свистка, старательно избегая пересечения взглядов с Бартезом, – возможно, на Фабио давит его статус чемпиона мира. Гроссо уже добыл для нас пенальти в матче с Австралией и забил первый мяч Германии. Могут его плечи выдержать еще и груз решающего пенальти за титул? В начале турнира я бы с уверенностью сказал, что нет. Но постепенно к нему приходило чувство ответственности, и он справлялся с ней все лучше и лучше, и в нас росла уверенность в том, что Фабио может стать избранным. Так и оказалось. Разбег. Удар с левой. Гол.

Моя голова взрывается. Не помню, с кем я обнялся первым, помню только Пирло, который сдержанно и молча стоял впереди меня, под прицелом оператора, снимавшего нас во время исполнения пенальти. На кадрах, которые я пересматривал миллион раз, я вижу себя в крепких объятиях Даниэле и Вито – чисто римский междусобойчик (Перротта присоединился чуть позже), который останется со мной навсегда. Забыть это невозможно. Выиграть чемпионат мира – это слишком большое событие, чтобы считать его завершившимся. Можно попытаться, но все равно что-то остается: «Ты стал частью истории» – мысль, которая крутится у меня в голове, пока я жду, когда Каннаваро поднимет кубок. Но это все очень беспорядочно, и каждый раз, когда я вижу эти кадры, я замечаю что-то новое: Липпи с сигарой на награждении, например, – это одно из недавних открытий. Я даже не заметил отсутствия Блаттера, о чем было так много сказано: вы можете себе представить, что в такой миг кто-то задается вопросом: «А где Блаттер?»[23]

В раздевалке собралось все население планеты. Кошмарная толпа. И никого не выгонишь, даже когда все начали обливать друг друга из ведер ледяной водой: думаю, что присутствие в раздевалке в такие минуты придает человеку статус какой-то исключительности. Неудобно было, когда обрызгали и президента Наполитано, вошедшего в раздевалку, в то время как Меландри – действительно красивую женщину – мы, ее верные поклонники, облили с ног до головы… К счастью, и президент, и министр были в подходящем настроении, и думаю, даже обрадовались этому, если судить по фотографиям. Вито, который все время держал глаза открытыми, вовремя подскочил к кому-то из охраны президента – агент уже припрятывал футболку-другую.