Тотти. Император Рима

Матч – это позиционная война двух генералов. У них – Зидан, и Франция оккупировала подступы к нашей штрафной; у нас – Пирло, и мы начинаем от обороны, доверяя его указаниям. Мне приходится непросто: проходы закупорены, а при поиске новых направлений мне нельзя далеко отходить от Макелеле, который и в самом деле регулярно перезапускает атаки французов, получая мяч от игроков обороны и тут же передавая его Зидану. Франция владеет мячом больше, Анри постоянно открывается для вертикальной передачи, и, когда он делает это своевременно, создаются опасные ситуации. Если же он оказывается в положении «вне игры», то, закругляя бег, возвращается назад. Это худший клиент для наших защитников, самый худший из всех, с которыми мы встречались на турнире, но ведь это финал, других тут быть и не может. Если мы играем более закрыто, то в том числе и потому, что для получения преимущества нам хватило бы одного стандарта. После того как Матерацци сравнял счет, еще один угловой, отлично поданный Пирло, замыкает головой Тони, но попадает в перекладину. Приблизительно через полчаса игры травму получает Перротта, он остается минуту-другую на земле. Я подхожу к скамейке, чтобы попить, и Липпи с жаром поворачивается ко мне. Не для того, чтобы похвалить.

– Франческо, что с тобой? Ты незаметен, это должна быть твоя игра!

Я пытаюсь возразить, что мяч летает через меня, но он нетерпеливо машет руками:

– Ты должен выйти на первый план, ты сейчас постоянно позади француза!

Я показываю ему «О’кей» – большой палец вверх, – бросаю бутылку с водой массажисту и возвращаюсь в центр поля. Я понимаю, что бесполезен, потому что эта история с Макелеле разрушила хрупкое равновесие, ведь я вернулся в игру месяц назад. Прошу у Пирло передачу-другую, пытаюсь обыграться с Дзамброттой так, как мы делали это в матче с Украиной, когда он забил, пытаюсь играть ближе к Тони, которого в некоторой степени бросал на произвол судьбы. Но, когда Элисондо дает свисток на перерыв, я не чувствую в себе того, что ожидал почувствовать. И Липпи был с этим согласен. Едва мы оказываемся в раздевалке, он отзывает меня в сторонку, в туалет, закрывает дверь и снова взрывается:

– Ты должен выкладываться больше, Франческо, такие матчи решают мастера, и у нас это ты. Вспомни, что ты сделал для того, чтобы быть здесь, думай, сколько ты работал в эти месяцы, и выдай на поле все, что у тебя осталось, потому что финал – это матч, у которого нет завтрашнего дня. Я хочу титул, Франческо, его хотят все ребята, и ты его должен хотеть изо всех сил. Иначе еще немного – и я тебя заменю.

Короткая речь, меньше минуты, но очень насыщенная. Вспоминая это сейчас, я улыбаюсь: туалет, сантехника – не было времени искать отдельное помещение. Я подумал, что его решение поговорить наедине было очень корректным, и действительно, он всколыхнул во мне все, что осталось. Но оставалось немного: я начинаю расплачиваться за три моих месяца вне игры, и, чтобы извлечь из меня пользу, мне требуется другая тактическая задача. Невозможная в таких условиях. Мы возвращаемся на поле, Франция перехватывает инициативу, и я продолжаю бегать впустую, постоянно без мяча. Решение Липпи заменить меня – справедливое, он хочет укрепить центр поля. Уже через несколько минут я вижу, что Даниэле разминается, и не удивляюсь тому, что на замену выйдет он. На поле также появляется Яквинта вместо Перротты, и таким образом мы перекраиваем все построение игры: по сути, я не получал мяч и десяти раз, и ни одно из моих касаний не стало проникающим пасом на Симоне. Для этого просто не было места, и я подозреваю, что их тренер, Доменек, приложил руку к тому, чтобы ограничить развитие наших атак, которые в прошлом создавали трудности его коллегам.