Тотти. Император Рима

Быть замененным после часа игры в финале чемпионата мира означает, что больше я в таких турнирах играть не буду. Мне следовало быть немного раздраженным, расстроенным, угнетенным. Я должен был беситься еще и потому, что, как я уже говорил, мой характер способствовал этому. Но напротив – я покидаю поле спокойно, убежденный, что в таком развитии игры, как сейчас, Даниэле может оказаться более полезным. Так вот, знайте, что все, о чем я рассказывал до этого, было похожим на чудо: я сыграл на чемпионате мира в основном составе, воспевая дух нашего резерва, а в ту минуту, когда я сам стал резервом, я думал о том, что матчи выигрывают игроки основы. Я это подчеркиваю не для того, чтобы услышать похвалу, а для того, чтобы дать вам понять, что такое команда-чемпион: похвалы достоин каждый из двадцати трех и, следовательно, тренер, потому что он способен дистанцироваться от собственных интересов в таких очень деликатных эпизодах, чтобы доказать эффективность командной работы. Я падаю на скамейку измученный, пью воду большими глотками и переключаю свое внимание на Даниэле, который появляется на поле. Он испытывает невообразимое давление: ему приходится выходить в финале чемпионата мира после того, как он пропустил четыре матча из-за дисквалификации, то есть выходить, не имея игровой практики, но в случае чего это не будет приниматься во внимание, и обвинения не заставят себя ждать. Фактически это как играть с десятью гориллами на спине, и у меня перехватывает дыхание, когда Де Росси впервые получает мяч: он обрабатывает его хорошо, ведет с поднятой головой, отправляет его вперед, придавая ему неожиданные траектории. Теперь все будет проще.

Переживания на скамейке неописуемы. Мы все вскакиваем на ноги, когда забивает Тони, но краем глаза я вижу, как помощник арбитра поднимает флажок. Садимся на места. Я сижу между Перроттой и Перуцци, мы отчаянно болеем, и, если кто-то из наших пробегает рядом по бровке, мы подбадриваем его, повышаем децибелы.

За несколько минут до конца основного времени Липпи подзывает из разминочной зоны Дель Пьеро, и теперь я жду, что наши взгляды пересекутся, чтобы я мог подбодрить его, сжав кулаки. Я доволен тем, что ему тоже досталось время в финале. И немалое: на 90-й минуте счет все еще 1:1, а это означает дополнительное время. Со свистком Элисондо я подскакиваю, беру несколько бутылок с водой и бросаю их ребятам, которые приближаются к скамейке. Я улыбаюсь, подбадриваю, заряжаю их, как и все мы, кто не играет, или лучше сказать, кто «играет», но в другом смысле: Липпи уже использовал все три замены, разминаться больше никому не нужно, одиннадцать останутся теми же, задача остальных – болеть. Резкое падение адреналина, которое я испытал после замены, – это уже далекое воспоминание, я снова заведен и «включен», как будто бы играю сам. Мне даже приходит на ум, что если бы замены в футболе были как в баскетболе, я мог бы вернуться на газон. И с удовольствием сделал бы это.

Дополнительные таймы стали «зидановскими». В первом из них он наносит удивительный удар головой, который не отразил бы ни один вратарь в мире, кроме Буффона, и когда я вспоминаю этот эпизод, у меня до сих пор подрагивают колени; во втором Зизу бьет головой Матерацци, что влечет за собой удаление француза. Последнее действие в его футбольной карьере. На скамейке никто ничего не понимает, потому что мы в те секунды забрали мяч и все, повернув головы, следили за атакой. Дель Пьеро идет к воротам, но фолит. Французы возобновляют игру, Вильтор получает мяч в центре поля, и тут все замечают, что Матерацци лежит на газоне. Игра останавливается, Элисондо подбегает к упавшему – там уже толпятся и белые, и голубые футболки. Ситуация накаляется. Я понимаю, что там произошло что-то серьезное, глядя на Буффона, который, вероятно, наблюдал все случившееся и теперь мечется между главным арбитром и его помощником, делая в адрес последнего жесты, указывая на глаза, как бы говоря, что тот не мог не видеть случившееся. Гаттузо тоже очень решительно призывает Элисондо посмотреть на монитор неподалеку, и вот арбитр показывает Зидану красную карточку, а возмущенные французы умолкают, когда на табло показывают кадры удара Зидана. Общий выдох изумления прокатывается по стадиону, потому что все думали, что был просто толчок, максимум – удар локтем, но не такое безумие.