Тотти. Император Рима

Тем утром тренер удивил и меня. Перед тем как вернуться в отель, он сказал мне, что вечером я не должен буду терять из вида Макелеле. Это было странно: обычно Липпи дает мне гораздо большую свободу действий в том случае, если мы теряем мяч, максимум – требует прессинговать в начальной фазе атаки соперника, когда мяч у защитников. Опекать же полузащитника, тем более такого подвижного, как Макелеле? Об этом никогда не было речи. Но я и глазом не моргнул. Как я уже говорил, Мистер сделал для меня слишком много, чтобы я когда-нибудь вздумал ему перечить. Мы вернулись в отель к обеду, и потом, в 13.30, нашим семьям разрешили побыть с нами. «Час», – предупредили нас сотрудники федерации. В последний раз перед матчем: после матча мы их увидим либо уже чемпионами мира, либо проигравшими.

Это был совершенно особенный час, который придал всем нам сил, потому что в глубине души, когда говоришь «играю за Италию», ты подразумеваешь тех, кто тебе дорог, – близких, семью, друзей. Италия, ради которой ты хочешь выиграть, это прежде всего они. Не все те, кому я добывал билеты, пришли на встречу, это было невозможно, но все же народа было много, и все в футболках сборной, в том числе и восьмимесячный Кристиан, и, сидя на руках у Илари, он смотрел так, как будто бы хотел запомнить этот миг навсегда. Илари была очень нежна, мама – немного взволнованна, папа… Папа – это папа. Никаких объятий и поцелуев, это не в нашем стиле, но мы долго смотрели друг другу в глаза, и в его взгляде я прочитал удовлетворение, любовь, близость ко мне. Миг абсолютной силы, который был мне нужен, чтобы почувствовать себя полностью готовым. Я с усилием попрощался со всеми, вернулся в номер и наконец, как и большая часть ребят, заснул: два часа тяжелого сна, без сновидений, с выключенным звуком телефона, потому что мир никуда не делся, и он постоянно предлагает тебе свои «ни пуха ни пера». Т-с-с-с! Мне нужно отдохнуть.

Пробуждение. Полдник. Душ – холодный и долгий, тонизирующий, я всегда принимаю такой перед отъездом на стадион, что в «Роме», что в сборной. Церемония одевания: сегодня, помимо всего прочего, мы должны выглядеть элегантно. Шум колесиков чемоданов на ступеньках, выход через конференц-зал. Липпи уже говорил в предыдущие дни, что установка будет только для того, чтобы обсудить последние штрихи. Особое внимание – Зидану, и именно поэтому я должен был позаботиться о Макелеле, чтобы освободить центрального полузащитника для опеки Зизу. Франция – команда, в которой было полно топ-игроков, но никто не сомневался в том, что центром ее притяжения был выдающийся игрок мадридского «Реала». Выдающийся, именно так, лучший из тех, с кем я когда-либо встречался на своей позиции, хотя на самом деле Зидан располагался где-то между мной и Пирло. У него не было в атаке таких способностей, как у меня, забивал он меньше, но видел игру как настоящий «дирижер». На поле он обращал на себя внимание своей уверенностью, которая передавалась его партнерам. Я говорил, что Зизу всегда очаровывал меня буйными чертами своего характера – карточками, своей реакцией (но, конечно, я не представлял, что этот вечер обернется еще одной, самой неприятной за всю его карьеру), – в общем, фактом того, что по венам у него не вода течет. Мне случалось переброситься с ним несколькими фразами после матчей «Ромы» и «Юве», и я улавливал в нем что-то похожее на меня: мы были заякорены на тех же ценностях, в каком-то смысле архаичных. Кандела, наш общий друг, это подтверждал.

Перед матчем мы с французами не пересекались. Подъезды для автобусов у нас были разные, раздевалки далеко друг от друга, разминались отдельно: сначала выходили они, потом вышли мы – а стадион уже был заполнен. Кубок был там, стоял на постаменте, я зачарованно разглядывал его, пока мимо не прошли Гаттузо и Вито Скала.

– Что ты на него вылупился? Хватит, сглазишь, – бросили они и побежали к той части трибуны, где сидели наши близкие. Только потом я узнал, что восьмимесячного Кристиана не хотели пускать на трибуну без билета. Вернувшись в раздевалку, мы почувствовали, что напряжение стало очевидным: загнанное вглубь до сих пор, чтобы не волноваться перед игрой, оно постепенно овладевало нами.

Так быть и должно: финал чемпионата мира – это событие, которое нельзя сравнить ни с чем. Впоследствии Липпи объяснял нашу победу сплоченностью, и я был согласен с ним на сто процентов: в некоторых случаях наибольшее вдохновение тебе дает партнер, который не играет. Готовность запасных болеть за тебя без задней мысли – это один из главных индикаторов здоровья команды, и часто бывает, что на скамейке кто-то «каркает» или хочет, чтобы команда выиграла, но чтобы тот, кто вышел на его позиции, сыграл плохо. В нашей раздевалке, напротив, одиннадцать основных утопали в объятиях и подбадриваниях от тех, кто оставался в резерве: я помню чистый, искренний взгляд Дель Пьеро, когда он сказал мне:

– Выйди и растерзай там всех, Франческо!