Тотти. Император Рима

Но перед тем, как сесть в машину, я попросил отца подождать немного. Я не мог упустить возможность полюбоваться через замочную скважину куполом собора Святого Петра.

7 Бэтмен и Робин

Антонио Кассано – самый выдающийся футболист из всех, с кем я когда-либо играл. В «Роме» и сборной мне доводилось выходить на поле со многими топ-игроками, но у меня нет никаких сомнений, что самый большой футбольный талант был именно у него.

Такое категоричное заявление необходимо для того, чтобы объяснить наши отношения, или лучше – глубину нашей связи друг с другом, которая не прерывается много лет, вне зависимости от взлетов и падений, которые он пережил. Я обожаю Антонио, знаю, что и он обожает меня. Он для меня как младший брат, которого у меня никогда не было и которому я пытался «спасти» карьеру, и безуспешно. По крайней мере, не так успешно, как хотел. Сегодня наши встречи всегда заканчиваются его признаниями в том, что ему следовало остаться в «Роме» и что вместе мы выиграли бы намного больше. Я меняю тему разговора, потому что за этими рассуждениями всегда кроется горечь. Лучше думать о том, что уже произошло, – это не так грустно. Но Антонио прав: если бы он остался с нами, мы выиграли бы намного больше. И он, вероятно, не ограничился бы тем, что явил миру всего тридцать процентов своих способностей.

«Рома» приобрела Кассано в 2001 году, и это была вишенка на торте скудетто. За два года в «Бари» он однозначно показал, что был самым одаренным из молодых игроков в нашем футболе. «Ювентус» вел его очень долго, но в итоге Сенси их обскакал. Это было мощным ходом, имевшим символическое значение: мы подтверждали, что мы самые сильные – и не только на поле. Антонио стал последним большим приобретением, за которое «Рома» расплатилась лирами – спустя полгода ввели в оборот евро. Мы отдали за него пятьдесят миллиардов и вдобавок Гаэтано Д’Агостино, одного из самых многообещающих молодых игроков Тригории тех времен. Газеты считали, что с учетом этого полная стоимость трансфера составила шестьдесят миллиардов, что в пересчете на евро составило тридцать миллионов – даже сейчас, через два десятка лет, это значительная сумма.

На самом деле с «Бари» договорились еще весной, и в мае уже все знали, что Кассано перейдет в «Рому». Но за четыре тура до конца чемпионата нас ждал выезд на «Сан-Никола». К тому времени было уже ясно, что «Бари» покидает Серию А, наше преимущество было бесспорным, но, когда выяснилось, что против нас Кассано играть не будет, начались кривотолки. Он получил травму в предыдущем матче и в итоге больше не выходил на поле до конца сезона, и все же возмущение было немалое, что хорошо иллюстрирует то внимание, которое он к себе привлекал.

И вот настал день, когда мы познакомились «официально». 20 мая 2001 года. У нас уже были совместные фото, в центре поля, перед другими матчами между «Ромой» и «Бари», но это такие фото, о которых забываешь сразу после щелчка затвора фотоаппарата. Для него, однако, все было по-другому. Я понял это перед матчем, когда Вито привел его в раздевалку и он скромно попросил у меня футболку.

– В следующем сезоне у тебя своих будет сколько угодно, все уже в курсе, что ты к нам переходишь, – сострил я.

– Но я хочу твою, потому что ты всегда был моим кумиром, – серьезно возразил Антонио. Глаза его блестели. Я пообещал ему отдать футболку после матча, польщенный твердостью, с которой он выразил свое уважение. Он не казался тем хвастуном, каким его узнали в следующие сезоны, скорее он казался напуганным. После матча, помимо того что вручил ему футболку, я познакомил его со своим отцом. Антонио поздоровался с ним чуть ли не с благоговением.

Меньше чем через два месяца он приехал в Тригорию. Со мной он общался вежливо и уважительно, для других же он сразу стал костью в горле, потому что не было никакой связи между тем, что он думал, и тем, что говорил: откровенный и порывистый, без какого-либо понимания ситуации. Во время тренировок ему никто не был указ, он изматывал партнеров своей техникой и не оправдывался, безжалостно накручивая их. Томмази и Дельвеккио были его любимыми жертвами, он обзывал их отстойными за каждый неаккуратный прием мяча, и если ему за это не прилетало, то только потому, что у обзываемых был добрый характер. Не подумайте только, что Антонио «наезжал» лишь на добряков. Как бы не так. Он выводил из себя и Батистуту, одного из тех, кто, теряя терпение, был способен погнаться за обидчиком. Вдобавок Антонио выводил Габриэля из себя и в то время, когда у аргентинца были сложные периоды – после того, как Бати сыграл огромную роль в завоевании скудетто, он начал расплачиваться за это болью в голеностопах, которая будет преследовать его и после окончания карьеры. Его сильной стороной всегда была техника, и, если ее качество снижалось, снижался и его уровень, он становился обычным игроком, и Кассано не упускал случая указать ему на это, не задумываясь о неделикатности своих слов.