Тотти. Император Рима

Я читал, что многие великие спортсмены – Коби Брайант, например, – стимулируют партнеров на тренировках, обращаясь с ними очень плохо и открыто вызывая их показать себя лучше, чем он о них думает. Это никогда не было моим стилем, напротив, я всегда пытался воодушевлять менее одаренных. Но Кассано, как мы видим, другой, а желание говорить правду – это не порок. Антонио не злой. Наоборот, он золотой парень, добрый и щедрый с теми, кто принимает его таким, какой он есть, и прежде всего – не таким, как другие. Легко представить, сколь трудным было его детство, которое превратило его в такого Антонио, каким он вырос: с взрывным характером, готовым бабахнуть в любую минуту. Помню, что в первый день в Тригории ему удалось сдержать себя в руках, и это было естественно, ведь он оказался в кругу чемпионов Италии, слушающих Фабио Капелло, самого титулованного тренера Серии А. Антонио был совершенно обычным человеком. Но со второго дня его природа взяла над ним верх.

Когда началось его приключение в «Роме», я был готов к тому, что Антонио – шизик, но я даже не представлял себе насколько. С другой стороны, я знал, что он талантлив, но даже не представлял себе что настолько. Чтобы было понятнее: Кассано – моя фотокопия. И даже больше. Своим клоном я не рискнул бы его называть потому, что на поле он в отличие от меня умел все. Но он еще и думал, как я. В каждом матче случалось так, что нелогичное решение приходило ко мне естественным путем. Как повернуться, как оценить расположение соперника, как сделать сложный пас – никто не ожидал, что я отправлю мяч именно в ту точку. Никто, кроме Антонио, который непременно оказывался там, куда прилетал мяч. Это были такие комбинации, которые ни с кем другим не проходили бы, даже если бы я заранее объяснил у доски, куда нужно двигаться. Нам было достаточно взгляда друг на друга, а иногда и взгляд не был нужен. Футбольная телепатия, которую я никогда больше не чувствовал с такой силой. Антонио смотрел на мои движения и автоматически синхронизировал с ними свои, развивая атаку. В каждом случае он делал то, что нужно, чтобы выиграть матч. В первом сезоне он играл немного, у нас все еще были Батистута и Монтелла, но, когда мы в Тригории работали в паре, я слышал, как Капелло бормотал:

– Еще немного – и центрфорварды станут лишними…

И чуть ли не облизывался при этом.

Я придумывал развитие комбинации, Кассано же не только понимал задумку, но и утончал ее, превращая интуицию в шедевр, а забивал тот из нас, кто оказывался в лучшей позиции, без какого-либо эгоизма. Мы были как Бэтмен и Робин.

Антонио высадился в Риме со своим «кузеном» Николой, и кавычки здесь нужны для того, чтобы было понятно, что речь идет не о родственнике, хотя он был представлен именно так. Никола был его другом, который выполнял его поручения и составлял ему компанию – среди игроков это довольно распространенное дело, особенно среди тех, кто меняет прописку и у которых нет ни невесты, ни жены. Антонио и Никола поселились в Казаль Палокко, недалеко от меня, и поиски виллы сразу оказались непростыми: я предложил им помощь моего отца, но у всех представленных вариантов были какие-то недостатки. Одна слишком маленькая, в другой слишком мало солнца, у третьей нет бассейна, четвертая – «отстой». Кассано зарабатывал сотни тысяч евро в месяц, и, чувствуя значительность этой суммы, он вел себя как в Беверли-Хиллз. Он чувствовал себя киногероем, хотел такую виллу, как в кино. Поскольку найти похожую он не смог, а отношения между нами были хорошие, в конце летнего межсезонья я предложил ему жить в моем доме. У нас была замечательная комната для гостей. Я даже не успел закончить фразу, как он уже обнимал меня. У нас появился новый жилец, и хорошо, что я сначала рассказал об этом матери. Если бы она неожиданно увидела его у нас, с его двумя огромными чемоданами, ее хватил бы удар. «Кузен» остался в гостинице, озадаченный продолжением поисков голливудской виллы. Я был собой доволен, потому что Рим может оказаться непростым для 19-летнего миллионера, не готового держать удар, и роль капитана заключала в себе и помощь такого рода. Но я делал это не из чувства долга. В Антонио было что-то, что не могло не растрогать. В мире, где все искусственно, он был сама простота.

ТОММАЗИ И ДЕЛЬВЕККИО БЫЛИ ЕГО ЛЮБИМЫМИ ЖЕРТВАМИ, ОН ОБЗЫВАЛ ИХ ОТСТОЙНЫМИ ЗА КАЖДЫЙ НЕАККУРАТНЫЙ ПРИЕМ МЯЧА.