Товар для Слона

Галина Кузьминична пожаловалась на грубияна лейтенанта закадычной подруге, Раисе Владимировне из планового отдела, и под строжайшим секретом рассказала, что фальшивая подпись покойного Коваля стояла на какой-то бумаге для фирмы «Меценат». Через три часа строжайший секрет свято хранили все работники мэрии и члены их семей.

Еще через два часа новость дошла до Алана Александровича. Он нахмурился, посмотрел на часы — суббота, семь вечера — и набрал домашний номер Джихангирова.

Ответил незнакомый мужской голос. Не просто незнакомый — чужой. Не из своих, сразу слышно. Арсланов нахмурился. Кажется, опоздал… А там наверняка уже ищут номер…

— Простите, я туда попал или нет? Это 12-15-12?

— Нет, это 12-16-12.

— Извините…

Он аккуратно прижал рычажок, тут же отпустил и вызвал из памяти телефона номер своего дома в Половецке. Надо предупредить жену, пусть не спешит возвращаться к понедельнику. Пару дней не походят дети в школу, ничего не случится…

Глава 41 Все дают, все берут

Директора АО «Меценат» доставили в Управление около десяти вечера. Событие было немаловажное, и Пуляев Сергей Васильевич, начальник уголовного розыска, сам подъехал взглянуть на арестованного. Господин Джихангиров Феликс Рустамович, высокий, красивый, с небольшими усиками, в приличной кожаной куртке на подстежке и в блестящих наручниках, сидел между двумя милиционерами, и лицо у него не было ни встревоженным, ни напуганным, а напротив, веселым и наглым.

Пуляев прошел, не останавливаясь, в кабинет и сказал майору Пантюхо:

— Ты сам с этим типом не связывайся, тертый калач, битый и наглый. Он из тебя душу вымотает и до психушки доведет. Пусть с ним Казьмин поработает.

Казьмин Илья Трофимович, сорокавосьмилетний капитан, был ветераном, и давным-давно носить бы ему полковничьи погоны и возглавлять областной угрозыск, но на пути карьеры встало отсутствие высшего специального образования и несговорчивый характер. Не было в нем политического и тактического чутья, к намекам руководства он относился невдумчиво и не желал понимать, что преступник преступнику рознь. Однако Пуляев, вступив в должность, очень быстро оценил Трофимыча, свозил разок на рыбалку в родной район, показал другу Цимбалюку (с мнением Роланда Федоровича Пуляев очень считался и его нюху на людей доверял безоговорочно), после чего они втроем усидели традиционный бидончик у костра под свежую рыбку. С тех пор Пуляев всякое мало-мальски серьезное дело поручал именно Казьмину, пренебрежительно отодвигая в сторону туповатого Пантюхо.

Казьмин оказался на службе, даром что суббота и вечер. Пуляев ему дал напутствие: допрашивать с ходу, клиент шустрый и хитрый, замариновать его ожиданием в коридоре не получится, только детальнее продумает свое вранье.

Капитан вернулся к себе в кабинет, убрал со стола лишние бумаги и велел ввести арестованного. Тот держался спокойно и даже игриво, паспортные данные сообщил без запинки, после чего с веселым удивлением поинтересовался, отчего бы вдруг такой интерес к скромному человеку, наемному работнику, между прочим, — вплоть до обыска и наручников. Тем более, что при обыске не нашли ни несметных сокровищ, ни оружия (кроме зажигалки в виде пистолета), ни наркотиков, ни клише для печатания фальшивых купюр.

Казьмин дал клиенту выговориться, потом выложил на стол все тот же документ на землеотвод.

Джихангиров бумагу осмотрел, посетовал, что ксерокопия не очень качественная, но согласился: да, вероятно, снята с подлинного документа или, может, с первой копии.

— Когда вы получили этот документ?

— Ну, точно я не помню, но вот же дата стоит, глядите…одиннадцатое сентября! — улыбнулся Феликс Рустамович.

— А почему ваша фирма называется «Меценат»? — вдруг совсем ни к селу ни к городу поинтересовался Казьмин.

Арестант смерил капитана взглядом, отметил изрядно потертый мундир, простоватое лицо с наметившейся к вечеру щетиной, по-крестьянски темные и узловатые руки, и решил, что имеет дело с человеком как минимум малообразованным, а потому, возможно, и недалеким.

— Видите ли, господин капитан, был у древнеримского императора Августа приближенный по имени Меценат, довольно богатый человек, между прочим, так он оказывал покровительство поэтам. И с тех пор его именем называют покровителей искусства. Наша фирма создавалась для спонсирования молодых талантливых художников, музыкантов, литераторов, практически вся наша прибыль уходит в фонд помощи… Мы выплачиваем стипендии, разовые пособия…

— Ага, ну да, ну да… — покивал капитан. Этот трюк ему был прекрасно известен: всеми правдами и неправдами прибыли перекачиваются в фонд (а потому налогами не облагаются), уходят на стипендии — и пойди проверь, сколько чистой наличности возвращается потом в карманы хозяев! — Только мне как-то непонятно, где помощь талантливым студентам, а где базар?

Джихангиров улыбнулся с прежней снисходительностью: