Товар для Слона

— А как вы полагаете, где мы берем деньги на эту помощь? Естественно, приходится заниматься коммерческой деятельностью! А этот базар, между прочим, даст работу многим нашим ребятам, они и спроектируют оформление, и выполнят своими руками, там же столько будет росписи и скульптуры…

Капитан снова покивал.

— А почему тогда, если вы базар задумали строить для помощи талантам, подпись мэра на документе поддельная?

Это был любимый приемчик Казьмина: задать главный вопрос с самой дурацкой подачей.

Арестованный захлопал глазами:

— Я как-то не понимаю…

— Вот и я не понимаю, — откликнулся в тон Илья Трофимович, — если такое благородное дело задумали, так отчего же мэр не захотел подписывать, зачем понадобилось подделывать подпись?

Джихангиров сбился с ноги и задергался:

— Почему же вы считаете, что кто-то подделывал подпись?

— А это не я, это экспертиза так считает. Вам акт предъявить или на слово поверите?

Феликс Рустамович ухватился за возможность выиграть время и собраться с мыслями, а потому попросил показать акт. Тем временем зазвонил телефон.

— Трофимыч! — зазвучал в трубке голос Пуляева. — Ты с «Меценатом» беседуешь?

— Да.

— У тебя телефон громко орет?

— Изрядно.

— Ну так выставь его пока в коридорчик.

Казьмин звонком вызвал конвоира, велел вывести задержанного в коридор.

— Слушаю.

— Мне сейчас первый звонил. Странная новость в нашем деле. Вчера был задержан шофер по фамилии Иванов, Кирилл Михайлович. По подозрению в причастности к смерти Коваля: есть основания полагать, что это он ехал впереди «Москвича» и резко затормозил.

— Ага… Ну и что?

— А то, что час назад его обнаружили в камере мертвым. Подушкой придушили. Соседи по камере, как водится, ничего не видели, ничего не слышали, все спали как младенцы.

— Ну да, само собой.

— Тебе все понятно?

— Да уж…

— И вот что странно: Иванов этот был чистый русак, на Кавказе отродясь не жил и никакой родни там не имеет… не имел.

Пуляев положил трубку, капитан тоже. До последних слов все было ясно приложил руку этот Иванов к смерти мэра, наверняка не по собственному почину, и теперь его убрали, чтобы не раскрыл рот. Но если он к Кавказу никакого отношения не имеет, то как тут выйдешь на Арсланова? Странная история…

Казьмин снова впустил задержанного, дал ему дочитать акт экспертизы и продолжил допрос:

— Так что скажете по поводу поддельной подписи, гражданин Джихангиров?

Феликс Рустамович пожал плечами:

— Что можно сказать против экспертизы? Знаю только, что мэр эту подпись у меня на глазах ставил. Правда… — подчеркнуто задумался он, словно бы восстанавливая в памяти картину, — в тот день он, между прочим, неважно себя чувствовал, сердце, наверное, беспокоило, конечно, такой человек, столько забот… При мне принимал нитроглицерин… Наверное, из-за этого рука дрожала и подпись получилась нечеткая…

— Скажите, гражданин Джихангиров, вы организовали убийство мэра по собственной инициативе или вам кто-то приказал?

Джихангиров вскочил, потрясая перед собой скованными руками:

— Как вы такое можете говорить?! Какое убийство?!

Стоявший сзади конвоир энергично усадил арестованного обратно на стул, а капитан довольно резко ответил:

— Не добившись у мэра разрешения на землеотвод, вы подделали его подпись, а затем организовали убийство, чтобы замести следы. Еще раз спрашиваю, это был исключительно ваш замысел или вы выполняли чей-то приказ?

Вот теперь Джихангиров заволновался:

— Гражданин капитан, здоровьем матери клянусь, никакого убийства не было! Я вам сейчас все расскажу, вы сами поймете… Можно попить?

Казьмин налил стакан воды из графина, придвинул. Феликс Рустамович схватил стакан двумя руками, жадно выпил, поставил обратно на стол. Обтер усы и подбородок.

— Гражданин капитан, вы же знаете, какое сейчас время, только успевай… Когда мы у себя придумали этот рынок строить, кинулись наводить справки, нам говорят: на самом верху упираются, там какие-то свои планы… Ну, это понятно, интересную идею увидели, сразу стали соображать, как перехватить и отдать своим людям. Я понял, надо идти прямо к мэру и просить. Хотел записаться на прием, умные люди отсоветовали, говорят, не надо, чтобы ты был там записан, мы тебе так встречу организуем. Организовали. Встретились. Мэр долго не соглашался. Но, сами понимаете, я не первый раз с людьми разговариваю… Уговорил.

— И как же вы его уговорили?

— По-хорошему! Дал пять тысяч баксов, обещал полпроцента с прибыли постоянно. Вы не думайте, гражданин мэр был честный человек, порядочный, другой бы в десять раз больше содрал!

— А вы бы дали?

— А как же иначе? Такая жизнь: все дают, все берут, иначе не проживешь. Мы не проживем, они не проживут, вы не проживете. Что вы хотите, он же мэр, ему надо держать уровень, иметь приличный дом, людей принимать… Ему в столице надо вопросы решать, между прочим, — и все расходы, расходы… Нет, я на гражданина Коваля не в обиде, он очень честно и красиво со мной поступил.

— А вы его убили.

— Гражданин капитан! — впервые за весь допрос в голосе Джихангирова прорезался гортанный акцент. — Я же вам объяснил!