Товарищ комбат

Бой шел уже в каких-нибудь трех километрах от меловых гор. Танковая дивизия генерала Шмидта вышла на стык двух наших стрелковых дивизий. Над полем сражения нависли черные дымные облака, темно-красные вспышки разрывов снарядов и бомб покрыли землю. Само небо будто раскололось на части. Недалеко от опорного пункта пронеслось несколько десятков «доджей» с пятидесятисемимиллиметровыми длинноствольными пушками на прицепах. Из глубины обороны выдвигался противотанковый резерв армии. По проселочной дороге промчалось еще десятка два автомашин с солдатами. Это был армейский батальон бронебойщиков.

А накал боя все нарастал. Непрерывно грохотала артиллерия. Лавина артогня катилась в глубь меловых гор. Сотни орудий били с обеих сторон на очень узком участке фронта. Немецкие бомбардировщики продолжали бомбить промежуточные позиции, а также примыкавшие к переднему краю рощи и овраги, где на закрытых огневых позициях притаились наша артиллерия и минометы. На чашу весов враг бросил все, что имел[3]. Войска первого эшелона Воронежского фронта, упорно сопротивляясь врагу, медленно отходили на заранее подготовленные рубежи.

Где-то там впереди сражался школьный товарищ Губкина Дмитрий Украдыженко. О нем Георгий узнал из последнего номера армейской газеты. Теперь там, в первом эшелоне войск генерала Чистякова, шли ожесточенные бои. Фашистам удалось прорвать главную полосу обороны, а батальон капитана Украдыженко оказался на острие главного удара, где наступали около тридцати вражеских танков и до полка мотопехоты. Силы были слишком неравные. После напряженных боев с противником батальону пришлось оставить первую траншею. Жестоко дрались за вторую. Скотный двор с каменными строениями, куда отступили стрелковые роты Украдыженко, три раза переходил из рук в руки. К вечеру в батальоне осталось всего лишь сорок четыре солдата и три офицера. Все они были сведены в одну стрелковую роту.

Ночью наступило затишье. Уже под утро подвезли боеприпасы. А потом тишину разорвали пулеметные очереди и разрывы вражеских мин и снарядов. Гитлеровцы вновь поднялись в атаку и отбросили остатки батальона Украдыженко в овраг, заросший кустарником. Фронт к тому времени отодвинулся на восток.

Отсутствие информации о положении наших войск и войск противника действовало на Украдыженко удручающе. Весь черный от пыли и пороховой копоти, в разорванной гимнастерке, капитан сидел на земле расслабившись, тоскливым взглядом изучая создавшуюся обстановку. Он должен был принять решение, что делать и как поступить дальше.

Радист крутил ручку настройки радиостанции, пытаясь связаться со штабом полка. Наконец с большим трудом ему удалось это сделать.

Украдыженко грустно доложил обстановку.

— У тебя же почти целая рота! — услышал он в ответ.

Такая реакция командира полка была неожиданной. А когда тот поздравил Украдыженко с представлением к званию Героя Советского Союза, все поплыло у комбата перед глазами. Оказалось, что события развернулись совсем иначе, чем предполагал он. Его батальон не только сковал почти до полка вражеской мотопехоты, но и вынудил гитлеровцев преждевременно ввести в бой резервы. Стрелковые роты и приданная батальону противотанковая артиллерия удерживали занимаемый район обороны на протяжении нескольких часов. Враг понес большие потери. В ротах моторизованного полка подполковника Вульфа в строю осталось менее чем по тридцать солдат.

…На рассвете 10 июля перед ротой Губкина показались первые вражеские танки. Они медленно, но неумолимо ползли прямо на его позиции. Казалось, могучие желто-зеленые громадины ничем не остановить. Георгий отдал приказ подготовиться к отражению танковой атаки. Тотчас же грянули залпы наших тяжелых пушек и гаубиц, замаскированных на закрытых огневых позициях. Вражеские танки упрямо продолжали двигаться вперед, ведя огонь на ходу. Гул моторов был подобен горному обвалу.

Вскоре тупоносые желто-зеленые коробки с крестами на бортах прорвали в некоторых местах рубежи армейского противотанкового резерва и стали подходить к меловым горам. Для солдат Губкина наступили решающие минуты. Или — или… Или солдаты сожгут эти железные чудовища с устрашающими названиями, или танки сомнут их. Каждый хотел выжить, победить.

Гул моторов, гром вражеской артиллерии становился все ближе. Высота, занимаемая ротой Губкина, начала сильнее вздрагивать от разрывов снарядов и мин, будто началось землетрясение. Комья земли градом сыпались в траншею, ударяя по каскам солдат. Надсадный вой авиационных моторов резал уши. Вражеские самолеты поливали землю из пулеметов трассирующими пулями.

Молодой командир роты Георгий Губкин всем своим видом старался не показать, что ему страшно. Впрочем, такого страха, как это было под Сталинградом, он не чувствовал, ибо еще там убедился, что не так страшен черт, как его малюют, и побеждает тот, у кого крепче нервы, у кого тверже выдержка.