Товарищ Миша

— Снайпера! Это же просто замечательно! — майор сбегал куда-то и привёл в землянку старшего лейтенанта. — Поступаете в распоряжение старшего лейтенанта Суворова, он прикрывает отход наших войск через железнодорожный мост. Он и взорвать его должен вместе с сапёрами. Забирай для усиления, Суворов и не говори, что мы о тебе не помним.

Старший лейтенант выглядел довольным.

— Представляете, товарищи, у меня взвод из студентов и рабочих. Они же пороху не нюхали. Стрелять на полигоне по мишеням и в бою по живым людям две разные вещи. Я прошу товарища майора хотя бы одно отделение обстрелянных бойцов для усиления, а он не даёт.

Суворов совсем не походил на кадрового военного. Много суетился, размахивал руками, создавалось впечатление, что он играет роль самого себя.

— Товарищ старший лейтенант, а вы в бою были? — спросил Мишка.

— Не пришлось. Я ведь на заводе комсомол возглавлял, до последнего станки не останавливали. Два дня назад нас всех мобилизовали и отправили сюда. Мне вот сразу звание дали.

— Полоса обороны большая?

— От моста сто метров — наши окопы. В ширину до двух километров.

— Растянули, значит. Пулемёты, другие какие орудия есть?

— Один пулемёт «Максим». И винтовки.

— Пулемёт надо по центру ставить, как самое опасное направление.

— Мне товарищ майор тоже самое сказал.

— А мы с Фролом расположимся в нескольких метрах от него обе стороны.

За разговором пришли к месту обороны. Бойцы, одетые в рабочие спецовки, гражданские пальто, телогрейки оборудовали окопы. Мост через Оку выглядел впечатляюще. Мишка смотрел на движущиеся через него войска и пытался представить, как он выглядел до войны.

— Взрывчатку уже заложили?

— Да, вон сапёры ещё работают, — махнул рукой в сторону ближайшего пролёта Суворов. — С утра возятся.

Рядом с ними остановился лейтенант в обожженной шинели и подпаленными ресницами. Попросил закурить у Суворова, тот суетливо подал папиросу.

— Мы последние уходим. На той стороне остался небольшой отряд прикрытия и всё. Готовьтесь. Немцы уже в городе.

Мишка посмотрел ему вслед. Вроде лейтенант, как лейтенант, а чувствуется, что лежит на его плечах ответственность за судьбу страны, за её будущее.

Отряд прикрытия отходил под огнём врага. Немецкие пехотинцы втянулись на мост и быстро передвигались на правый берег. Старший лейтенант сидел в окопе рядом с сапёром сержантом.

— Чего ждёшь, сержант, взрывай!

— Мне приказано, чтобы танки втянулись на пролёт. Пехоту пропустить.

— Товарищ лейтенант, прикажите бойцам, без приказа не стрелять, пусть побольше немцев втянется на мост, — влез Мишка. — Чем больше мы их спустим в воду, тем лучше.

Суворов кивнул головой и передал приказ по цепи в обе стороны окопов.

Немецкая пехота преодолела ближайший пролёт и рассыпалась влево и вправо от моста.

Мишка сквозь прицел видел, как медленно вползают на мост таки и бронетранспортёры, как рядом бегут серые фигурки солдат. Ожидание. Самый тяжёлый момент боя, когда хочется стрелять врага, а нельзя. Как трудно сдержать себя. Мишка видел через прицел как накапливается на берегу живая сила, и ждал момента взрыва. Все ждали этот момент. Вот уже бронетранспортёр и два танка заползли на заминированный пролёт моста…

Чудовищной силы взрыв ударил по ушам. Земля всколыхнулась под ногами. Пролёт моста рухнул вниз, а вместе с ним и техника. Ока приняла дар. На поверхности воды появились на какое-то время головы солдат, но тяжёлая амуниция утянула их на дно. Лёд оказался слишком тонок для тех, кто хотел на него выбраться. Пулемёт заработал и своим тра-та-та поднял дух бойцов. Немецкие пехотинцы, оказались отрезанными от основных сил. Мишка методично вылавливал врага и отпускал ему грехи. И только винтовка лягала плечо через равные промежутки времени.

Самолёты появились неожиданно. Откуда-то со стороны. Берег словно разом поднялся в воздух. Две зенитки, каким-то чудом оказавшиеся здесь, сумели сбить один самолёт. А дальше от них просто ничего не осталось. Авиация отбомбилась, артиллерия принялась перекапывать берег уже на свой манер. От белого снега не осталось и воспоминаний.

Артиллерийская канонада смолкла и ей на смену опять прилетели тяжёлые бомбардировщики. Мишка вжался в окоп и закрыл глаза. Чему быть того не миновать.

Он перенёсся в воспоминаниях в Новосибирск. В Новосибирск прошлого, нет — настоящего. Прогулка с Леной по Красному проспекту, её горячие сладкие губы. Сердце зашлось от приятных воспоминаний. Захотелось обнять её, расцеловать, закружить в безумном счастливом танце. Потом появились родители. Из будущего. Мама с грустными выплаканными глазами в чёрном кружевном платке, сильно постаревший отец с почему-то трясущимися пуками. Они смотрели в его сторону и не видели его. Словно он призрак.

— Товарищ Миша!

Мишка открыл глаза. Перед ним дымилась каша. Сударышкин расстарался для своего друга.

Надо же, усмехнулся Мишка, уснул под бомбёжкой. Кому рассказать, не поверят. Сколько же я проспал? Небо темнеет.

— Фрол, спасибо! Что слышно от командования?