Товарищ мой

Вчера пятнадцать шли в наряд,
Четырнадцать пришли назад.

В одной тарелке борщ остыл...

Обед был всем бойцам постыл.

Четырнадцать ложились спать.

Была пуста одна кровать.

Стоял, уставший от хлопот,

У изголовья пулемет.

Белея в темно-синей мгле,

Письмо лежало на столе.

Над неоконченной строкой

Сгущались горе и покой.

Бойцы вставали поутру

И умывались на ветру.

И лишь на полочке одной

Остался порошок зубной.

Наш экспедитор шел пешком

В штаб с недописанным письмом.

О, если б вам, жена и мать,

Того письма не получать!

1938

«Не разлюблю тебя я никогда...»

Не разлюблю тебя я никогда.
Не потому, что юности года
Прошли мы вместе по цветам и травам,
Не оставляя за собой следа;
Не потому, что синим и кудрявым
Был на рассвете щебетавший сад,
Где целовал я твой веселый взгляд,
Прямых ресниц почти что не касаясь,
И был смущен, как будто виноват,
Когда вела нас улица косая
К твоей калитке.
Знаешь, я бы мог
Забыть все это, выйдя за порог
Еще не ясных, первых впечатлений
И юных неоправданных тревог.
Но в нашей жизни был денек осенний,
Когда мы шли на Северный вокзал...
И все, что я тебе недосказал,
Выстукивали быстрые колеса.
А я у мокрого окна стоял
И от одной горячей папиросы
Закуривал другую.
А потом
Поднял меня артиллерийский гром.
И я со взводом вышел под обстрелом
И блеск штыков увидел за бугром...
И ты все утро на восток смотрела,
И ровный свет твоих зеленых глаз
Не одного меня, а многих нас
В сраженье вел и делал храбрецами:
Он был спокоен, ясен, как приказ.
Да, ты была во всех атаках с нами,
Забыв свое нелегкое житье,
Тоску и одиночество свое...
Будь навсегда среди огня и дыма,
Как воинская клятва, нерушима,
Любовь моя!
Ты — мужество мое.

1938

НА РАССВЕТЕ