Товарищ мой

Про труса и про храбреца
Послушай мой рассказ:

В окопе были два бойца,

На фронте — в первый раз.

И коль по правде рассказать,

То есть на свете страх,
И вовсе не легко лежать
От немца в трех шагах.

Но думал в этот час один, —

Он был угрюм и нем, —
Каких больших земель он сын,
Кому обязан всем.

Он думал: «Вот моя рука

Течет, как русская река.

Вот крепкая моя спина,

Равниной кажется она.

Плечо — винтовочный упор —

Похоже на начало гор».

Он думал: «Жизнь свою любя,

В решительном бою
Я защищаю, как себя,
Всю родину свою».

Дрожащей жадною рукой

Себя ощупывал другой.

Он думал: «Это мой живот

Осколок мины разорвет.

Мое, мое, мое плечо

Зальется кровью горячо.

Моя, моя, моя рука

Почувствует удар, штыка».

А немцы лезли по бугру,

Пожалуй, целый взвод.
Как мечется больной в жару,
Метался пулемет.

Но тот, кто страх переборол,

Молчавший до сих пор,
Стал весел, говорлив и зол
И бил врага в упор.

Другой сухие губы сжал,

Поднялся вдруг и побежал.

Назад, куда-нибудь назад,

Назад, куда глаза глядят...

Рванулась мина рядом с ним,

Смешались кровь, земля и дым.

Но, окружен со всех сторон,

Другой не побежал,
Последний он дослал патрон,
Приклад к плечу прижал.

Потом он выбросил подряд

Пять громыхающих гранат.

Разрывов улеглись кусты.

Он увидал: поля пусты,
Вокруг трава стоит торчком,
Враги валяются ничком.

Повеял ветерок сырой

И горький чуть на вкус.

Так обретает жизнь герой

И погибает трус.

1942 На Дону

ФОТОГРАФИЯ

Когда сказали: «Мы окружены,
Нам нужно с боем выйти до рассвета»,
Он вынул фотографию жены
Из левой створки жесткого планшета.

И, затянувшись дымом, осветил

Отсветом золотистым папироски
Овал лица, что бесконечно мил,
И рядом с нею мальчика в матроске.

Тут завертелось все, пошло вверх дном,

Вода кипела в горле пулемета.
Неся мечту о самом дорогом,
На танки шла отчаянная рота,

Вздымались к небу красные столбы,

Гремели и ползли стальные слизни.
Ему казалось — этот час борьбы
Короче смерти был и дольше жизни.

Он шел и знал, что жизни нет конца,

Пока полны спокойствия и силы
Любимые черты ее лица,
Далекий, словно юность, образ милый.

Когда назад противник повернул

И пятый танк в лощине загорелся,
Он вновь планшета кнопки отстегнул
И снова в фотографию всмотрелся.

1942 На Дону

ПОДРУГИ