Товарищ мой

Наполнив каску голубой водой
И голову лихую запрокинув,
С улыбкой пьет гвардеец молодой
Струю Десны — напиток Украины.
Он, как вино, родную воду пьет,
От радости и гордости пьянея.

В дыму, в крови грохочет наш поход.

Но чем трудней удача, тем вернее.
Вокруг стоят осенние леса,
Подернутые дымкой золотистой,
И вновь на все лады и голоса
В долинах эхо повторяет выстрел.

Не зачерствело сердце на войне,

Оно осталось чистым и влюбленным.
Оно прозрачной говорит волне,
Поющей и журчащей под понтоном:
«Струись, плыви до милого Днепра 
И передай Владимирским высотам,
Что скоро сгинет черная пора,
Что мы идем с рассвета до утра
И шаг наш богатырский схож с полетом».

Жара, и пыль, и марш, и бой в лесу.

Гвардеец снова надевает каску.
Вода струится по его лицу,
Прохладу отдавая, словно ласку.

1943

ЛЕГЕНДА

Самолет не вернулся на базу...
С ним пропали три славных дружка.
Погрустив и поверив не сразу,
Их вписали в потери полка.

А пилот был отчаянный парень.

Он в заморские страны летал,
Лучше всех он играл на гитаре,
Сам к мотивам слова подбирал.

Неразлучен он был с экипажем.

Так они и пропали втроем.
Если хочешь, мы нынче расскажем,
Что случилось, что было потом.

Из-под белых обломков дюраля,

Из-под сломанных ребер стальных
Трех товарищей немцы достали,
Окровавленных, еле живых.

Чтобы горше сердцам их орлиным

Было жить в этом мире чужом,
Держат в лагере их под Берлином,
Водят утром на аэродром.

Там работа, работа, работа,

Землю твердую роют они,
Возле серых чужих самолетов
Протекают их тяжкие дни.

Но заметили трое — бывает

В час обеда на поле покой.
Одинокою тенью шагает
Охраняющий их часовой.

Не сказали друг другу ни слова,

Огляделись три друга кругом.
Вдруг удар повалил часового,
И они к самолету — бегом.

И взлетает машина чужая,

Исступленно вращая винты,
Полутонные бомбы сгружая
На Берлин с голубой высоты.

Суматоха, смятенье, погоня...

Но уже самолет далеко.
Пусть в тисках занемели ладони,
Как на сердце, товарищ, легко!

Он летит, этот призрак крылатый,

И Германию сводит с ума,
Птица мщенья, начало расплаты,
А быть может — расплата сама.

Самолету навстречу с востока,

Из небесных глубоких стремнин,
Нарастает уверенный рокот —
Это наши идут на Берлин.

1943

РЕЧИЦА