Товарищ Цзян Цин. Выпуск первый

«Жизнь актёра — это неизвестная величина в представлении большинства людей. Нередко люди с завистью говорят: „О, какая приятная, привлекательная жизнь!“ А иногда какой-нибудь самозваный аристократ презрительно издевается над нами, говоря: „О, это просто какие-то беспутные актёры“. Есть и такие, для кого мы, участники движения за новый театр, подобны соринке в глазу, от которой всячески стараются избавиться. Мы выглядим опасными, как сухой трут, и на нас со всех сторон нападают те, кто стремится нас уничтожить. В настоящее время империализм, пожалуй, величайшая сила; больше всего [империалисты] хотят сохранить для себя старый мир и особые привилегии. Подобно гончим псам (одна из любимых метафор Цзян Цин.— Р. У.), они рыщут повсюду, готовые наброситься и уничтожить… движение за новый театр.

В международном сеттльменте и на территории французской концессии они без всяких причин нападают на наших артистов, и мы знаем, что они будут свирепо наносить нам удары и в других направлениях».

Актёры и актрисы, подчёркивала она далее в статье, должны быть сильны телом, разумом и духом. Они не просто средство развлечения и не игрушки. В нынешние критические времена актеры должны осознать свои социальные обязанности и действовать соответственно. Они должны трудиться наравне с драматургами и режиссерами, чтобы углубить своё понимание социальных проблем.

Чёткие и страстные фразы тех лет резко контрастировали с тем, как она описывала свою мучительную жизнь актрисы в ходе нашей беседы. «Ли Юньхэ — теперь вы знаете, как она создавалась»,— заметила она загадочно. Помолчав, она взяла себя в руки и мгновенно перешла от отчаяния к решимости. Когда она «пробудилась» от этого кошмара, сказала она, все её мысли заполонил образ красного знамени коммунистической партии. Ей необходима была уверенность в том, что Китай будет иметь своё собственное красное знамя и что весь мир будет иметь собственное красное знамя.

(Она, несомненно, говорила искренне, но не вторила ли она коде революционной оперы?)

Ⅲ

Кино, как и современный театр, стало развиваться в Китае с самого начала века. Производство кинофильмов было сосредоточено в Шанхае; впрочем, в Гонконге и других крупных городах тоже появились киностудии. Под влиянием наводнявших рынок иностранных фильмов и под стимулирующим воздействием иностранных капиталовложений китайская кинопромышленность примерно до 1925 года явно подражала Западу: широкий размах получили развлекательное голливудское кино и советская социалистическая пропаганда. На китайских киноработников, многие из которых обучались за границей, большое влияние оказали также высокие технические и эстетические эталоны, установленные японцами, занимавшими гораздо более высокое место, чем китайцы. В основе десятков фильмов в чуждом китайским традициям реалистическом или натуралистическом стиле игры и оформления лежали такие порождённые городскими противоречиями темы, как развитие политической сознательности рабочего класса, просвещение детей бедняков, эмансипация и права женщин, а также проблемы безработицы[83].

Несмотря на прогресс, достигнутый китайской кинопромышленностью, в ней ещё по-прежнему господствовало иностранное влияние. В 1936 году, когда Цзян Цин впервые снималась в кино, в Шанхае первым экраном шло 373 фильма — все, за исключением 30, голливудского производства. В работе китайских киностудий, выпустивших лишь мизерную долю этого общего количества, преобладали голливудский дух и стиль.

Начиная с 20‑х годов китайских коллег в Шанхае обучали американские специалисты в области кино, но к концу этого десятилетия большинство из них было уволено из-за высокой стоимости их содержания. После себя они оставили недоучившийся персонал и устарелое голливудское оборудование. Несмотря на эти препятствия, которые ещё больше усугублялись нехваткой капитала, в Шанхае в конце 20‑х годов уже работало несколько киностудий, каждая со своим особым характером и своим составом кинозвёзд.