Товарищ Цзян Цин. Выпуск первый

Главным врачом Цзян Цин (человек, которого она знала лучше остальных) был профессор по фамилии Большой. Одной из причин лихорадочного состояния был тонзилит: в её случае инфекция поразила сначала правую миндалину, а затем левую. Когда врачи объявили, что прежде всего следует удалить миндалины, Цзян Цин поднялась с кровати и без посторонней помощи пошла в операционную. Сёстры рассказывали ей, что она была похожа на «героя-генерала» (Цзян Цин с явным удовольствием повторяла мне их льстивые слова). Операция, длившаяся всего полчаса, оказалась трудной. Сначала была удалена правая миндалина; удаление левой заняло меньше времени.

После этого тяжкого испытания врачи заявили, что ей необходимо прибавить в весе. С этой целью Цзян Цин направили за тысячу миль на юг, в Ялту. Там в благодатном климате она провела месяц, медленно поправляясь в роскошных покоях, предназначавшихся в прошлом для царских особ (а в настоящее время ставших излюбленным местом отдыха больных или ищущих развлечений советских бюрократов). В конце апреля Цзян Цин возвратилась в Москву. В купе вагона её охраняли два советских телохранителя; кроме того, у неё было несколько поваров. Лёжа в купе на диване и не имея иных развлечений, кроме радио, она узнала, что на последнем этапе Освободительной войны китайские коммунистические войска нанесли удар по английскому военному кораблю «Аметист». Эта новость глубоко взволновала Цзян Цин. Она разрыдалась, узнав, что Председатель Мао заявил по этому поводу: «Китайский народ выстоял!»[242] Её возбуждённое состояние привело в смятение телохранителей и поваров — они не знали, что с ней делать. «Ведь „Аметист“ — это британский военный корабль, а китайцы осмелились обстрелять его!» — восклицала она.

По возвращении Цзян Цин из Ялты Сталин пригласил её к себе. Однако при их первой встрече произошло некоторое замешательство. Когда она с сопровождающими её лицами прибыла в Кремль, помощники Сталина были явно смущены: они, видимо, полагали, что Председатель Мао находится вместе с ней и готов к переговорам. Но Председатель совершил свою первую поездку в Советский Союз лишь после её возвращения в Пекин, осенью 1949 года (он прибыл в Москву 16 декабря 1949 года и возвратился в Пекин 4 марта 1950 года). В этой связи Цзян Цин отметила, что в октябре 1949 года она стала одним из основателей Общества китайско-советской дружбы (его председателем стал Лю Шаоци).

Когда весной 1949 года руководители партии прибыли в Пекин, сказала Цзян Цин, Китай был наполовину освобождён и началось осуществление аграрной реформы. Какое-то время китайское руководство придерживалось «правой линии», выразителем которой был Лю Шаоци: оно рассчитывало вначале на поддержку богатых крестьян (вместо того чтобы экспроприировать их наряду с помещиками)[243]. После лечения в Советском Союзе Цзян Цин той осенью было лучше, чем весной. Но в своих искусно отделанных и богато обставленных апартаментах, каких она никогда раньше не имела, она чувствовала себя стеснённо. И она решила отправиться в сельские районы, чтобы на месте изучить систему землевладения в период широкого развёртывания аграрной реформы. Когда она впервые сообщила о своём решении Председателю, он воспротивился этому. Они долго спорили, но всё-таки она уехала.

Пока Цзян Цин осенью 1949 года готовилась к отъезду, ещё несколько женщин сочли себя обязанными уехать из столицы в качестве членов передового отряда. Иными словами, жёны некоторых руководителей (редкий случай, когда она говорила о себе как о жене руководителя) последовали за ней в сельские районы[244]. Ей представилась удивительная возможность принять участие в решающей классовой схватке. Однако Цзян Цин не была новичком в этой области. В период последней, Северо-Западной кампании (с начала 1948 года) она помогала в проведении мероприятий по ликвидации класса помещиков и перераспределению земли в соответствии с проектами аграрных законов Председателя.

Стремясь участвовать в движении по осуществлению аграрной реформы в Восточном Китае, она отправилась в Шанхай. Этот город был ей особенно близок, хотя она не была в нём более 12 лет. Возможность вновь увидеть Шанхай очень её взволновала, хотя она знала, как глубоко изменились порядок правления и культурная жизнь в городе. На вокзале её встречали Гао Ган и Жао Шуши — два деятеля, руководившие Северо-Восточным и Восточно-Китайским бюро КПК соответственно, а следовательно, контролировавшие всю восточную часть страны. Очевидно, они были информированы о её планах. С момента встречи на перроне шанхайского вокзала ими были приняты все меры для того, чтобы контролировать каждый её шаг на территории, которую они считали «своей».