Товарищ Цзян Цин. Выпуск первый

Главный герой романа — Баоюй, сын Цзя Чжэна и Ван Фужэнь. Он должен напряжённо заниматься, чтобы сдать экзамены на занятие поста на государственной гражданской службе; после сдачи экзаменов он станет высокопоставленным чиновником. Но вместо этого Баоюй, чувствительный и сентиментальный юноша, предпочитает проводить время в компании своих двоюродных сестёр и служанок. С одной из своих кузин — очаровательной, но болезненной и неврастеничной Дайюй (внучкой главы рода) — он дружит с детства и влюблён в неё[320], но должен жениться на другой прекрасной кузине — Баочай, приехавшей в Жунго. Происходит свадьба Баоюйя и Баочай, и в ту же ночь Дайюй умирает — её сердце не выдерживает. Но и Баочай, выйдя замуж за Баоюйя, плохо приспособленного к повседневной жизни, не обретает счастья. В конце концов Баоюйю удаётся сдать экзамен, но вскоре он расстаётся с мирской жизнью и уходит в монахи, оставив Баочай с ребёнком.

При таком кратком изложении на первый план неизбежно выступает любовная линия сюжета. Но это лишь одна из ряда сюжетных линий. В романе много действующих лиц, причём каждый из них обладает своим, индивидуальным характером. Но главное, чем привлекал роман читателей,— это показом как блеска, так и убожества частной жизни исчезнувшей элиты. Эти праздные богачи ⅩⅧ века воплощают в себе все пороки, социальные, культурные и политические, от которых коммунистические лидеры — сторонники простого крестьянского стиля жизни — стараются заставить отречься свой народ: они верят в религиозные мифы и символику, живут в роскошных дворцах, проявляют наглость и коррупцию в официальной сфере, обзаводятся огромными семьями в ущерб государству, флиртуют и совершают бессовестные прелюбодеяния.

В романе, помимо широкой картины общественной жизни, мастерски изображены метафизические контрасты: внешний блеск и внутреннее загнивание, чувственность и страдания, вымысел и факты, реальность и иллюзии, мир действующий и мир дремлющий. Изысканный язык, изобилующий искусными метафорами, объединяет всё это в единое целое.

Ⅰ

«Я перечитывал „Сон в красном тереме“ пять раз,— сказал Мао Цзэдун в 1964 году,— но роман не произвёл на меня большого впечатления, поскольку я видел в нём один лишь сюжет»[321]. Цитируя на память длинные отрывки о феях, дворцах и т. п., Цзян Цин предупреждала меня: «Не читайте эту книгу ради её сюжета; смотрите на неё как на исторический роман, повествующий о классовой борьбе».

Как и тогда, когда Цзян Цин рассказывала о нашумевших исторических кинофильмах «Тайны Цинского двора» и «Жизнь У Сюня», теперь, говоря о «Сне в красном тереме», она утверждала, что первой предупредила китайских лидеров и весь народ о пороках литературно-критических исследований о романе. Тем не менее тот факт, что мы провели несколько часов, беседуя об этой книге, полной любовных приключений, стихов, мифических сказаний и описаний исторических событий, объяснялся не только стремлением Цзян Цин раскритиковать её. Из рассказа Цзян Цин совершенно отчётливо вырисовывались две стороны её личности. Выполняя общественный долг, она действовала подобно сторожевому псу, с порога предупреждавшему своего хозяина о приближающейся «литературной опасности». Но в глубине души она была горячей поклонницей романа.

Цзян Цин с готовностью перечисляла многочисленные сложные проблемы, связанные с установлением авторства и толкованием романа[322]. Некоторые из её замечаний и суждений по поводу политических проблем романа отличались чрезмерной горячностью; иногда сказывалось её переутомление. Тем не менее было очевидно, что она в курсе новых критических веяний, причём многие из них, несомненно, исходят от неё самой. Ряд идей, высказанных ею в эти несколько часов, легли в основу многих официальных критических статей, опубликованных в тот год, когда происходили наши беседы[323].

Вокруг романа возникла целая легенда. Прежде всего, неразгаданной тайной остаётся вопрос об авторстве романа и о путях его развития до нынешней окончательной формы. Сколько авторов у романа — один или несколько? Насколько соответствуют первоначальному авторскому варианту дошедшие до нас рукописи? Насколько правильно отражены в романе исторические условия и личности? Подобные вопросы будут обсуждаться бесконечно, и окончательный ответ на них, может быть, никогда не будет дан.