Товарищи китайские бойцы

«Сегодня я предпринял наступление на аул Гойты для захвата скрывавшихся там большевиков и для ликвидации там большевизма. Однако… все окрестные аулы поднялись против меня и стали нападать на меня со всех сторон…

Если чеченский народ не хочет одуматься и если селение Гойты не пришлет своих представителей для принятия моих условий, для выдачи большевиков и других, to я буду принужден беспощадно карать всякое сопротивление».

Белогвардейский генерал напрасно ждал. Чеченский народ не прислал к нему своих представителей и не принял его условий. Четыре дня жители аула Гойты и соседних аулов, не имея в руках ничего, кроме винтовок и охотничьих ружей, сдерживали натиск регулярных белогвардейских частей, четыре дня вели они смертельный бой, воодушевленные одной-единственной мыслью: спасти тех, в ком видели своих друзей и братьев.

Сражение в Чечне прекратилось лишь тогда, когда все, кому гойтинцы оказали приют, были переправлены в горы.

Оставив Владикавказ, батальон Пау Ти-сана участвовал в боях за железнодорожную станцию Терек. Мы узнали об этом из воспоминаний участника гражданской войны И. В. Гобидашвили, присланных нам из архива Кабардино-Балкарского обкома КПСС.

И. Гобидашвили рассказывает о выступлении командующего XI армией М. К. Левандовского на красноармейском митинге, созванном на станции Терек.

Командующий армией призывал любой ценой задержать наступление белых, чтобы спасти больных и раненых бойцов.

«Левандовский, — пишет Гобидашвили, — заявил, что на помощь должны прибыть Ленинский полк и китайские бойцы, хорошо вооруженные и подготовленные в боевом отношении. Ночью подкрепление прибыло. Ленинский полк находился на правом фланге, китайские бойцы— занимали центральную линию фронта. Они держались стойко, отбивали одну атаку за другой. Израсходовав запасы патронов, унося с собой раненых, китайские бойцы отступили к Кизляру, а оттуда вместе с XI армией — на Астрахань».

В то время, когда батальон Пау Ти-сана дрался за станцию Терек, небольшое ингушское селение Долаково продолжало отчаянную неравную борьбу с врагом. Бой за Долаково вошел героической страницей в историю гражданской войны на Северном Кавказе.

В Северо-Осетинском музее С. М. Кирова и Г. К. Орджоникидзе и в Грозненском краеведческом музее хранится немало материалов, посвященных долаковской обороне. Тут и записи воспоминаний, и альбомы с фотографиями, и многочисленные архивные документы. Из них явствует: в бою за Долаково участвовали курсанты Владикавказской школы красных командиров, грозненские дружинники и все от мала до велика жители героического селения.

Мы пытались найти в музеях упоминание о китайских бойцах, но не находили. Создавалось впечатление, что китайцы в сражении за Долаково не участвовали.

Но это не так. Ясность в вопрос внес Курмен Козырев. Сорок лет назад он был курсантом Владикавказской школы красных командиров, дрался за Долаково и сам пришел к нам, узнав, что приезжие люди собирают материалы о китайских бойцах.

На третий этаж гостиницы Курмен Магометович поднялся не без труда. Отдышавшись, он сказал:

— Вы насчет китайцев пишете? Пожалуйста, мои слова тоже запишите. Я про Долаково расскажу. Там мало китайцев было. Сейчас точно не помню — может быть, двенадцать человек, может быть, пятнадцать. Но записать все равно надо, потому что — герои. Каждый за десятерых воевал.

Курмен Магометович сообщил нам о китайских защитниках ингушского селения не так уж много. Помнил только, что они были там, что хорошо воевали, что Серго Орджоникидзе беседовал с ними. Зато он сумел передать дух братства и беззаветного самоотверженного героизма участников долаковской обороны. И об этом стоит рассказать.

Защитники Долаково держались своей спаянностью. Русские, ингуши, осетины, грузины, китайцы — они все были как одна семья, все считали себя молочными братьями.

Побратимство сопровождалось древней ингушской церемонией, которая произвела на всех бойцов неизгладимое впечатление.

Выглядела она так. Все носящие оружие собрались на площади и поклялись защищать Долаково до последней капли крови. После этого старейший из воинов восьмидесятилетний седой горец высоко поднял над головой большую чашу, наполненную молоком. Он первый приложился к ней и, отпив глоток, передал чашу кому-то из грозненских рабочих, стоявших поблизости. От грозненца она перешла к осетинскому бойцу, затем к китайскому добровольцу и дальше по кругу. Все отведали молока из общей чаши, все стали братьями.

Серго Орджоникидзе, который не ушел с XI армией, а остался на Тереке, чтобы вместе с горцами продолжать борьбу, приехал в Долаково на следующий день после церемонии всеобщего побратимства. Когда ему рассказали об этом, он попросил принести ту самую чашу, из которой пили бойцы, и тоже отведал из нее молока. Чрезвычайный комиссар и защитники ингушского села стали братьями.

Он так и обращался к бойцам, когда несколько позже обходил окопы. «Держитесь, братья, — говорил Серго, — дадим врагам почувствовать, что такое советское Долаково».