Товарищи китайские бойцы

Русских товарищей к тому времени тоже уже хорошо понимали, так что особняком не держались. Рота как одна семья была… Очень дружная рота.

Польские буржуи такие же злые, как русские, как китайские. Во всем мире все буржуи, должно быть, одинаковы… В каждом бою и мы и они насмерть дрались. Но мы брали верх. Потому что из одних буржуев армия не может состоять. Их все-таки меньше. И в польской армии, кроме буржуев, тоже были рабочие и крестьяне. А им зачем воевать с нами? Они дрались только потому, что дисциплины слушались, и еще потому, что буржуи им голову забили, сказали, что большевики Польшу хотят завоевать. Но это была неправда. И польские солдаты эту неправду тоже чувствовали.

Я один раз пленного польского солдата в штаб вел. По дороге он по-русски спросил меня:

— Китаец, тебе какое дело — за Россию воевать?

Я ему сказал:

— Мое дело — за рабочих воевать. В России рабочие царя долой, буржуев долой, сами хозяева. Разве это плохо?

Он подумал и сказал:

— Хорошо.

— А если у вас так сделать, разве тебе плохо будет?

Он опять подумал и сказал:

— Хорошо будет.

— И у нас в Китае без буржуев хорошо будет, — говорю я. — Но я сейчас не в Китае, я — в России. Помогаю русским рабочим. Потом, когда нужно будет, они нам помогут. А ты с русскими воюешь, сам себе мешаешь… В тебе сознательности нет.

Он долго молчал, потом сказал:

— Молодец, китаец! Правильно говоришь.

Во время боев наш корпус вырвался далеко вперед, прошел Польшу, дошел до границы с Германией. А сзади нас большие силы белых поляков были. И мы не могли повернуть, чтобы присоединиться ко всей армии. Пришлось перейти границу.

Это произошло в августе 1920 года. В Германии мы провели шесть месяцев.

Китайцев держали отдельно. Хотели, чтобы мы оторвались от русских и больше в Россию не возвращались. Приходили всякие агитаторы, агитировали: «Зачем вам Россия? Оставайтесь у нас. Дадим вам работу, дадим немецкие паспорта. У нас вам будет хорошо, не так, как у большевиков».

Чтобы показать, в каком красивом городе мы сможем жить, если только захотим, нас возили в Берлин.

Но из нескольких сот красноармейцев китайцев ни один не согласился остаться в Германии. Мы уже привыкли смотреть на все другими глазами. Зачем нам жить в стране, где рабочий — последний человек, а китайцы будут последними из последних, когда есть Россия? Там Советская власть, там рабочие сами себе хозяева, там нет чужих и своих — все равны.

Мы вернулись в Россию.

24. Кусочек ордена

осле освобождения Дона бойцы Пау Ти-сана воевали на Кубани, а дальше их след терялся. Миша Карпунин, верный связной китайского командира, остался, как мы знаем, в тифозном бараке астраханской больницы. Волею судьбы оторвался также от своих товарищей по Владикавказскому батальону так много рассказавший нам Ли Чен-тун. Летом 1919 года где-то под Армавиром он был ранен, попал в госпиталь, а когда вышел, никто не мог сказать ему, где воюет Пау Ти-сан. Красноармейца Ли направили в другую часть. Он воевал потом на Украине[18] и с земляками из Владикавказского батальона больше не встречался.

И Ча Ян-чи, мудрый Ча Ян-чи, необыкновенно ясная память которого хранит бесконечное количество сведений о местах, где воевали китайские бойцы, тоже ничего не мог рассказать нам о дорогах, которыми шли потом воины Пау Ти-сана. Он ведь после Дона повернул своего верного «Лешу» на запад и снова вернулся во Владикавказский батальон лишь после гражданской войны.

Нить поисков батальона Пау Ти-сана обрывалась на 1920 годе.

Но точку ставить не хотелось. Героический батальон и его командир не могли затеряться без следа.

Пришла на помощь печать. В журнале «Дружба народов» были опубликованы наши материалы о китайских добровольцах— участниках гражданской войны в СССР. «Литературная газета» поместила заметку об этом номере журнала, упомянув имя Пау Ти-сана. И вот взволнованное письмо в редакцию газеты из Горького. Пишет дочь героя Элеонора Константиновна Пау Ти-сан, по мужу — Сибирякова.

«Приезжайте, — приглашала нас в письме Элеонора Константиновна. — Расскажу вам об отце все, что смогу, хотя знаю не так уж много».

С первым же поездом едем в Горький. От центра города до поселка Орджоникидзе, где живет семья Пау Ти-сана, около часа езды. Вот и улица Чаадаева, вот и двухэтажный дом № 27. Поднимаемся по лестнице. Сверху доносятся детские голоса. Русские слова перемежаются с китайскими.

Звонок. Заходим в квартиру. Знакомимся. Нас встречают крошка Ира — внучка Пау Ти-сана и ее отец капитан второго ранга Игорь Николаевич Сибиряков. Он, оказывается, вместе с детьми проходит начальный курс китайской грамоты. Урок продолжается при нас.

Игорь Николаевич показывает на стул и спрашивает, как по-китайски стул.

— Ицзы, — отвечает Ира.

— Стул — ицзы, — уверенно повторяет шестилетняя Галя — старшая внучка Пау Ти-сана.

— А как, дети, по-китайски мама?

— Так и будет — мама. Наша мама и по-русски и по-китайски — мама.

Мамы нет дома. Элеонора Константиновна — врач. В эти часы она обычно на работе. Урок китайского языка продолжается. Игорь Николаевич переводит свой взгляд на стол.