Траблшутер — 2

– Ладно. А когда вы улетаете?

– Через пару дней.

– А школа?

– Кит тебя будет увозить и встречать. Присмотришь за сестрой?

– Не волнуйся! Мы справимся.

– Вот и молоток.

– А мы куда?

– Сегодня первое, Тимофей. Ты встречаешься с мамой.

Не сразу соображает.

– А… с той?…

– Да. Полчасика посидим, потом девочек наших искать поедем.

– Ладно.

В детской кафешке еще пусто. Только парочка совсем мелких пищит в игровой зоне. Поверхность нашего стола – интерактивный планшет с какой-то игрой. И Тимка рисует кружочки пальцем, ловя в плен порхающих бабочек.

– Как дела в школе у тебя?

– Нормально… – не отрывая глаз от планшета.

Наталья раздраженно закатывает глаза.

Уже год как официально завязала. Нарколог, психолог… Отец оставил достаточно бабла для этого. И я отдаю ей оговоренную сумму каждый месяц, остальное перевожу сам специалистам.

Привела немного себя в порядок. Косметолог старается – ботекс, гель, гиалуронка, пилинги… И вот теперь уже «пластика». После барбитуратов лицо словно потекло. Накачивай-не накачивай…

Внешность изменилась, привлекательности не прибавилось. Лично для меня.

Тяжеловатый макияж… Возраст угадывается с трудом.

– Настраиваешь ты его что ли против меня?

– Я? – поднимаю бровь.

– Ну эта твоя… Софья.

Тимка поднимает глаза, ища взглядом мои. Там возмущение.

– Ничего мама не настраивает!

– Она, Наталья, ему плюшки печёт, уроки с ним делает и на ночь книги читает. Читала. Теперь он уже сам. Веселится с ним, утешает его, на соревнования к нему ходит. А ты ему руки ломала и на улицу выгоняла, как обдолбишься. Чего тут настраивать?

Софья бы мне язык сейчас вырвала… Но, благо, она не ходит на эти шизанутые встречи.

– Не обязательно напоминать!

– А он не забыл. Хорошая память. В отца.

– Сделал анализ ДНК? – ухмыляется.

– Неа… Зачем? Я и так знаю.

– А вдруг не твой он всё-таки? Гуляла я от тебя… – злая улыбка.

Ну вот зачем при нём?

– Пап?.. – опять поднимает Тимка глаза. – Пойдем к маме?

– Тебе, Наталья, не на лице пластику делать надо… Не трать деньги. Твоё уродство глубже. Пойдем, Тимофей.

Кладу на стол конверт с оговоренной суммой.

– Ты помнишь, да? Если твои анализы покажут, что ты сорвалась, – мне скидывает их ее нарколог. – Сумма опять уменьшится в четыре раза.

– Помню! – оскаливается она.

Беру сына за руку. Он уходит не оборачиваясь.

– Зачем мы с ней встречаемся.

– Дедушка так просил.

– Зачем??

– Софья объяснит тебе лучше.

Софья тоже настаивает на этих встречах.

– Софья говорит, что… эта – не совсем моя мама, что это наркотики сделали ее такой. Но если она будет видеть меня, то «настоящая» мама может опять в ней… мм… проснуться.

– Может и так.

– А если мне не надо, чтобы она просыпалась?

– Думаю, дедушка просил об этих встречах не для тебя, Тимоха. А для Натальи. Потерпишь?

– Ладно…

Тимоха, в отличие от меня – сговорчивый. Эта черта не в Наталью и не в тестя. Это от тёщи у него.

Идем по траве к столикам под навесами. Катюшка заснула в коляске. Софья в телефоне.

Даю несколько купюр Тимофею.

– Закажи нам покушать.

И когда он уходит к бару подхожу к Софье сзади, заглядывая в экран. Но она словно чувствует мое присутствие и сразу же выключает телефон, оборачиваясь.

– Привет!

– Привет… – наклоняюсь, целуя медленно ее в шею.

Сажусь напротив. Стягиваю с нее темные очки.

– Привет, моя преданная, чистая, самая лучшая на свете жена.

Внимательно смотрю за ее реакцией.

Щеки вспыхивают.

Тяну ее руку к себе, целую пальчики. Колечко на месте…

– Да, Сонечка? – не отвожу глаз. – Спасибо тебе… Что ты у меня такая безупречная… И что дала мне семью, веру в женщину и счастье.

– Зак… ты что – пьяный?…

* * *

Сегодня я рано. Еще нет и шести. Все равно невозможно полноценно работать, когда не уверен, что в тылу все в порядке.

– Сонь?..

В моих руках букет цветов.

Заглядываю сначала в детскую, там возня. Тимофей строит домики для Катюшки. Они заигрались и не видят меня.

И я наблюдаю… Мне страшно потерять это теплое ощущение счастья моих детей. И мне почему-то чувствуется, что оно под угрозой. Да и своего теплого счастья потерять мне страшно не меньше!!

Со вчерашнего дня моя грудная клетка словно сведена спазмом.

Иду в гостиную. Софья, свернувшись под пледом на кресле и закрыв глаза, слушает в наушниках музыку.

И мне почему-то невыносимо и невозможно подарить ей этот букет сейчас. Оставляю его в пороге на танкетке.

Присаживаюсь недалеко от нее на диван, достаю телефон.

– Татьяна, скинь мне, пожалуйста, график работы за прошлый месяц, я переведу деньги.

У нее почасовая оплата.

– А Соня уже рассчиталась со мной.

– Да?… – всё интереснее и интереснее. – Всё равно скинь, будь любезна.

Смотрю на график. На прошлой недели три раза по вечерам и на этой уже два. И я ничего об этом не знаю. Не то, чтобы я особенно интересовался когда-то…

Тонкие пальчики Софьи двигаются, повторяя неслышный мне музыкальный узор.

Мне хочется встряхнуть ее пожестче.

А за что? За эти систематические отлучения из дома? Так не пленница же…

Или за то, что я ничего о них не знаю. Так, не интересовался же…

За что?

А просто так! Просто потому, что мне так неуверенно, жгуче и больно. Да.