Траблы с Европой

И даже при этом шансы на то, что Германия пойдет на крупные налоговые послабления, довольно эфемерны. Отчасти проблема в том, что германские политики и высшие государственные деятели, судя по всему, не разделяют кейнсианский подход к совокупному спросу и явно предпочитают ему принципы Гладстона в части управления государственными финансами (ограниченные госрасходы, низкий уровень налогов и сбалансированный бюджет), а то и вовсе подходят к государственным финансам с такой же меркой, что и к финансам домохозяйства. Еще одна особенность германского менталитета кроется в убеждении немцев, что их страна должна взыскательно относиться к себе, потому что в противном случае государства более слабые дадут себе волю, их дефициты и долги взлетят к небесам, что дестабилизирует еврозону и, может, даже навяжет на шею Германии непомерные расходы.

Когда дело касается кейнсианских аргументов относительно совокупного спроса, тут же возникает впечатление, что Германия просто не уяснила себе их суть. Какие бы экономические трудности ни возникали, у Германии всегда ответ один – всем нам следует произвести болезненную структурную перестройку и туже затянуть пояса. Такой подход напоминает мне тех врачей, которые, когда приходишь к ним с вросшим ногтем, глубокомысленно рекомендуют тебе меньше пить и сбросить лишний вес.

Многие представители власти и германские экономисты свято верят – если все страны мира смогут следовать примеру Германии, то проблемы разрешатся и все будет хорошо. Во множестве отношений это, вероятно, так и есть, но только не в том, что касается положительного сальдо по текущим операциям. Но если где-то имеется избыток, то в другом месте непременно должен быть соответствующий дефицит. Следовательно, чтобы Германия могла наслаждаться своими избытками, кто-либо где-либо должен страдать от недостатков чего-либо.

Вот что заявил 20 мая 2010 г. в интервью газете Financial Times министр финансов Германии герр Шойбле:

Я услышал от Тима Гайтнера (министра финансов США), что Германия должна делать больше для обеспечения роста. Но я хочу задать вопрос: что конкретно необходимо осуществить, чтобы ускорить рост? Нельзя же ради этого наращивать дефициты. Это безумие. Я должен сокращать свой дефицит.

Именно это Германия и сделала. В 2013 г., как раз в то самое время, когда периферийные страны еврозоны отчаянно нуждались в дополнительном европейском спросе, Германии только и было хлопот, как бы еще больше ужать свой бюджет. Так что, хотя крупные фискальные послабления в Германии вполне осуществимы и желательны, надеяться на это решительно нечего.

ЕЦБ спешит на помощь?

И тут все взоры обращаются к ЕЦБ – Европейскому центральному банку. Перед лицом обстоятельств, какие сложились в еврозоне на сегодняшний день, классической (я не могу сказать ортодоксальной) англосаксонской реакцией было бы накачать систему деньгами. Проще говоря, центробанк скупает активы и платит за них свеженапечатанными деньгами. В простонародье эта стратегия так и называется, «печатать деньги», хотя в современном мире едва ли какие-то деньги в прямом смысле печатаются. Скорее, они формируются в электронном виде, поскольку центробанк кредитует продавцов ценных бумаг, увеличивая их депозиты, у него же и хранящиеся. По ходу таких операций баланс центробанка увеличивается.

Такая политика есть логическое продолжение попыток стимулировать экономику за счет снижения процентных ставок (то есть цены денег). К подобной политике обычно прибегают, когда ставки уже достигли нижнего предела и снижать их дальше не представляется возможным. Соответственно, центральный банк переключается с попыток регулировать цену денег на попытку регулировать их количество в экономике. По этой причине за данной политикой закрепилось общепринятое название количественного смягчения, или QE (это та же самая политика, за которую выступал Кейнс в 1930-х гг.; в те времена она называлась «операциями на открытом рынке»).

Такой стратегии придерживались Федеральная резервная система в США и Банк Англии в Великобритании. И ее же, хотя и нерешительно, проводил Банк Японии на протяжении последних 20 лет, а сейчас проводит уже безоговорочно в рамках «абэномики» (по имени премьер-министра Японии Синдзо Абэ). А вот ЕЦБ по большей части сторонился политики QE – до тех пор пока не объявил в январе 2015 г., что наконец-то введет ее. Причины такой нерешительности способны многое рассказать о самой природе европейского проекта – и о судьбе Евросоюза.

Как действует количественное смягчение