Традиции чекистов от Ленина до Путина. Культ государственной безопасности

Это сложные проблемы. В бывших коммунистических странах Центральной и Восточной Европы над вопросом, что делать с бывшими секретными информаторами и сотрудниками спецслужб, бьются вот уже два десятилетия с разной степенью успеха. Как ни странно, многие бывшие диссиденты высказываются против обнародования имен бывших агентов. В то же время при всех неудачах такую политику в Центральной и Восточной Европе многие ученые считают жизненно необходимым процессом для консолидации демократических сил в этих странах [946]. Но как бы то ни было, примирение, к которому взывают в Центральной и Восточной Европе, едва ли возможно в России по причине отсутствия открытых обсуждений таких проблем, тем более что сам вопрос исчез из российской повестки дня уже в середине 1990-х годов. Шансы на принятие российского закона об обнародовании дел бывших чекистов теперь кажутся немыслимыми. Напротив, стало модным и полезным приписывать себе чекистское прошлое, которого не было [947]. Вместе с тем проходят громкие кампании по ограничению и запрету профессиональной деятельности членов «тоталитарных сект» [948].

Духовная безопасность и гражданское общество

Концепция духовной безопасности не ограничивается только религиозной сферой. Новая концепция безопасности широкомасштабна и охватывает многие области.

В 2003 году коммунист Виктор Зоркальцев, бывший тогда депутатом парламента, выступил с несколькими речами по вопросу духовной безопасности, предложив распространить эту концепцию на другие гражданские права и свободы [949].

Так, печальное положение международных неправительственных организаций в России ярко характеризует заявление, сделанное Путиным вскоре после назначения его премьер-министром в июле 1999 года. В заявлении этом указывалось, что экологи и члены неправительственных организаций, действующие на территории России, являются иностранными шпионами [950]. Однако, несмотря на это, путинский режим часто прибегает к громкой риторике, подчеркивая свою поддержку «сильного гражданского общества». К примеру, в сентябре 2003 года Путин, выступая в Колумбийском университете, заявил, что «спецслужбы не должны совать нос в гражданское общество» [951]. Но на практике становится все очевиднее, что представление российского правительства о гражданском обществе кардинально отличается от общепринятого. Создается впечатление, что правительство стремится заменить старое независимое движение за права человека суррогатами, одобренными государством и зависимыми от него. Представителей именно таких суррогатов приветствовал один из главных путинских чиновников как активистов движения за права человека «новой волны» [952]. Некоторые из этих активистов всерьез озаботились духовной безопасностью, включив права человека в категорию духовных ценностей и в стратегию, призванную противостоять западному дискурсу прав человека [953]. В 2004 году Путин выразил обеспокоенность тем, что гражданское общество слишком зависит от иностранных грантов, заявив в своем стиле, что российские организации, финансируемые из-за рубежа, не могут «укусить руку, с которой кормятся» [954]. Видимо, это предостережение сверху о нежелательности связи между российским гражданским обществом и зарубежными правительствами побудило политика-ультранационалиста Виктора Алксниса обрушиться с нападками на Комитет солдатских матерей — вскоре после заявления Путина он потребовал проверить источник финансирования этой организации [955]. В январе 2006 года произошел громкий шпионский скандал — ФСБ объявила, что российские НПО получают деньги от британских разведывательных служб [956].

Это смысловое объединение шпионов и неправительственных организаций способствовало демонизации гражданских активистов в России. Особенно ярко это проявилось в статьях красноречивого теоретика духовной безопасности, генерал-лейтенанта КГБ в отставке Николая Леонова. Хотя официально Леонов больше не представлял госбезопасность, в его публикациях в журнале «Спецназ России» духовная безопасность предстает как квинтэссенция современного чекиста, как «лицо» чекистской системы, выражающее «его дух, его принципы» [957]. Кроме того, Леонова можно считать олицетворением союза духовности и безопасности, который характерен дляобщественной жизни современной России. Поэтому прежде чем приступить к рассмотрению идей Леонова, следует остановиться на его рабочей биографии.