Традиция (СИ)

Остановившись перед маленькой деревянной дверью, Рейнис нерешительно остановилась и снова разгладила складки на юбках. Может быть, она ошибается? Может быть, не нужно так слепо действовать, доверяясь порывам досады, злости и ревности? Нет, даже не может быть — она ошибается. Но она — дракон. Более того она — оскорблённый дракон, полный желания возмездия и справедливости. Рейнис сжала руку в кулак и уверенно постучала в дверь. Тишина — прежняя, без единого шороха и шелеста. Тяжело выдохнув, — Рейнис и сама не заметила, что задержала дыхание, — она развернулась и медленно направилась обратно в сторону своих покоев. Что ж, видимо, на то была воля богов, только вот старых или новых?..

— Моя королева?

Рейнис резко обернулась. А может, боги были не так уж и против… ведь вот он, её лирник, стоит здесь — в наскоро натянутой одежде, с растрёпанными золотистыми волосами, заспанный, но с широко открытыми в удивлении ярко-голубыми глазами. Её любимец, мальчик из Простора, с голосом сладким, как мёд, и ликом светлым, словно солнечные лучи. Рейнис сладко улыбнулась и чуть-чуть приподняла юбки платья, выставив вперёд ногу.

— У меня для тебя есть одно дело, — ласково пропела она, медленно приближаясь к лирнику, во взгляд которого закралась толика страха. — Не бойся, никто не узнает.

Упёршись ладонями ему в грудь, Рейнис толкнула его вглубь маленькой каморки и затворила за собой дверь.

Эйгон презирает музыкантов, она — любит. И будет любить ещё сильнее в каждую из тех одиннадцати ночей, которую брат будет проводить не с ней. А завтра она поставит их перед фактом, что сама полетит в Дорн. Эйгон не откажет, а Висенья — о Висенья, дорогая сестрица! — будет в ярости от потери очередного военного трофея…

========== Висенья ==========

Висенья внимательно выслушивала жалобу за жалобой, просьбу за просьбой, требование за требованием. Аудиенция у королевы длилась уже несколько часов к ряду. Мейгор и Эйнис, стоявшие позади её кресла, уже заскучали. Висенья слышала их тихую горячую перебранку. Боги милостивые! Один женат, у другого четверо детей, а до сих пор ведут себя, как вздорные мальчишки! И за какие грехи, интересно, боги её так прокляли?

Висенья прислушалась, заинтригованная тем, что же могло так заинтересовать её мальчиков, — для неё они всегда будут оставаться детьми, сколько бы лет им ни было и какой бы титул они ни носили, — и недовольно передёрнула плечами. Мечи и Звёзды, конечно же. Разумеется. Снова эти проклятые святоши. Да и что другое могло вызвать такой ажиотаж после очередного бунта неподалёку от Эйгонфорта? Мейгор, пышущий праведной яростью, порывался раз и навсегда расправиться с мятежниками, Эйнис же на это робко, но спокойно возражал, что отец абсолютно точно будет против. Эйнис был осторожным и неуверенным — и в кого, интересно, пошёл? — и явно не созданным для правления таким буйными и непокорными землями, как Вестерос. В этом, наверное, была её, Висеньи, вина — не смогла воспитать, вырастить королём, сильным правителем, но и Рейнис была виновата не меньше! Вздорная девчонка! Умчалась в Дорн за славой и почестями, оставив трёхлетнего сына, как оказалось, навсегда. Висенья стиснула зубы. Годы Гнева давно были окончены Эйгоном, но в её душе злость не утихнет никогда. Что же касалось Мейгора… да, он был её сыном, её кровью и плотью, но Висенья понимала, что и он был не без изъяна. Слишком пылкий, слишком скорый на ярость, слишком жестокий, он, её сын, тем не менее, больше подходил на роль короля, чем его единокровный брат.

За всеми этими размышлениями Висенья не заметила, что в Чертоге повисла тишина. Все взгляды — крестьян и лордов, иностранных торговцев и местных мелких лавочников, септонов и рыцарей — были устремлены на королеву в ожидании её решения. Висенья, нахмурившись, окинула взглядом стоявшего перед ней ремесленника — грязного, оборванного. Такой точно не будет просить чего-то невыполнимого.

— Твоя просьба будет выполнена. Принц Эйнис самолично проследит за этим.

— Тётя… — Висенья затылком чувствовала, как Эйнис колебался, но послушно склонил голову в знак покорности её воле и стремительным шагом скрылся за неприметной дверью в дальнем углу Великого Чертога, поманив за собой ремесленника.

— На сегодня аудиенция окончена, — поднявшись с кресла, Висенья обвела взглядом собравшийся люд. — Продолжим завтра.

Народ возмущённо зароптал, но безмолвные стражники быстро успокоили волнения. Дождавшись, когда зал опустеет, Висенья оправила платье и, опёршись на руку Мейгора, вышла из Чертога путём, которым прежде скрылся Эйнис. Некоторое время они шли молча, прежде чем Мейгор нетерпеливо поинтересовался:

— А что ты думаешь по поводу Мечей и Звёзд, матушка?

Висенья ждала этого вопроса, и ответ на него у неё уже был готов.

— Эйнис прав в своём мнении, что отец будет против карательных кампаний…

— Матушка! — зазвучавшие в голосе сына возмущение и недоверие рассмешили Висенью, но вида она не подала.