Традиция (СИ)

Рейна помнила, как Эйгону, её уже такому взрослому, но всё ещё младшему братцу, даровали титул принца Драконьего Камня. Только тогда она взглянула на него совсем по-другому — не как на мальчишку, над которым она некогда подшучивала, о котором заботилась больше всех на свете, и даже не как на её маленького рыцаря, как он сам себя называл. Нет, теперь это был уже юноша, подававший большие надежды, наследник шести из семи королевств, её будущий король. Рейна была горда, — о, как она была горда! — но отчего-то в тот момент ничем не обоснованная грусть сковала ей сердце. Но не все радовались этому так же, как она. Мейгор и королева Висенья кипели яростью. Оскорблённая, Висенья, не дождавшись официальной церемонии, удалилась на Драконий Камень, а Мейгор и Цериса улетели в неизвестном направлении верхом на Балерионе. В очередной раз за какие-то пару-тройку дней двор был потрясён, снова начались пересуды, поползли сплетни — ни у кого не было сомнений в том, что Чёрный Ужас больше никогда не будет оседлан, и, как оказалось, зря.

Рейна помнила, как отец сказал ей, что она выходит замуж за Эйгона. Помнила своё удивление и спонтанное желание рассмеяться. Она! И Эйгон! Конечно, он уже не был мальчиком, да и вообще очень сильно изменился за те два года, что прошли с дарования ему титула. Возмужал, вырос, похорошел… но всё ещё был её маленьким младшим братцем! Она могла признать его своим будущим королём и сюзереном, но не мужем! Тем не менее, тогда Рейна спокойно приняла этот факт, не относясь, впрочем, к нему серьёзно.

В том же году Мейгор взял себе вторую жену, с которой венчался по древнему валирийскому обряду. Драконий Камень тогда буквально взорвался возмущением и негодованием. Рейна помнила ярость отца и его прилюдный ультиматум: либо Мейгор оставляет «девчонку Харровей» и возвращается к законной жене, либо отправляется в изгнание в Пентос. И Мейгор, уже всерьёз сомневавшийся в способности Церисы родить ему наследника, предпочёл отправиться в Пентос… с Алис.

Рейна помнила свою свадьбу — роскошную церемонию с тысячами цветов, громкой музыкой и увеселениями. Помнила неловкий, но до ужаса милый танец Джейхейриса и Алисанны, помнила и другой танец — её с Эйгоном. Помнила, как сразу же после церемонии изменилось поведение брата, дразнившего и задиравшего её вплоть до того момента, как они встали друг перед другом у алтаря. Как будто за несколько часов Эйгон стал взрослее и спокойнее, терпеливее и уважительнее. С этой стороны Рейна увидела его впервые в тот момент.

Рейна помнила свою первую брачную ночь. Помнила свои ожидания — и смех, распиравший её изнутри при одной лишь мысли об Эйгоне в её постели. Но всё оказалось не так уж и плохо, на самом деле, и даже вовсе не плохо. Её маленький братец действительно стал её мужем… и теперь Рейна вовсе не была против.

Рейна помнила свои роды. О, как она была зла на Эйгона за эту адскую боль, за это унижение, за эти бесконечные часы мучений, крики и суету. Но когда она услышала первый крик, а через несколько минут — второй точно такой же, Рейна забыла и о пережитой боли, и о злости, и об изощрённом плане мести для драгоценного мужа. А когда Эйгон практически влетел в душную комнату, и его взгляд упал на дочерей, и во взгляде этом засияло счастье и облегчение, Рейна осознала, как же сильно она его любила — не брата, а мужа.

Рейна отчётливо помнила и бережно хранила в памяти первые шаги и слова Эйреи и Раллы и восторг Эйгона, с которым он за всем этим наблюдал. Рейна долгое время была единственной «маленькой принцессой» Эйниса. Отец любил и лелеял её, во всём потакал, но эта любовь не шла ни в какое сравнение с любовью Эйгона к их дочерям. И из-за этого Рейна любила его ещё сильнее.

Рейна помнила, как умер отец. После долгой болезни, да, но ему становилось лучше, и все думали, что опасность уже миновала, но одна-единственная ночь полностью изменила жизнь всего королевства — и её жизнь тоже. Она помнила, как вернулся из изгнания Мейгор — с Алис и ещё одной, новой, женой, дикаркой-пентошийкой Тианной. Вернулся, увенчанный короной Завоевателя, верхом на Балерионе и с Чёрным Пламенем наперевес. Вернулся и объявил себя королём. Знать возмутилась, головы полетели с плеч — Мейгор доказывал свою правоту, власть и могущество.

Рейна помнила многочисленные тайные собрания, на которые ходил Эйгон и с которых возвращался возбуждённым и взбудораженным. Рейна помнила свою злость и бессильную ярость, ведь, планируя заговор, желая вернуть «свою корону», он подставлял под удар не только себя и верных ему лордов, но и мать, и Визериса, служившего у Мейгора оруженосцем, и Джейхейриса с Алисанной, и её, и их детей…

Рейна помнила и тот день, когда Эйгон полетел на встречу с Мейгором, собираясь вызвать его на бой. Тогда она в сердцах крикнула, чтобы он больше не возвращался. А он и не вернулся — ни через день, ни через неделю. Не вернулся и никогда больше не вернётся.