Традиция, трансгрессия, компромисс

– А как там поминают?

– А как? Станут, так, не чокаются, так поклонятся, потом выпивают и садятся. По стопке выпьют и сядут.

– Где? Там, на кладбище?

– Там на кладбище обносят. Пока вот закидывают, так носят вот. Хозяйка там, то ли кто ее знакомый. Наберут, там, водки литру или сколько да закуски. Распечатают. Дак одни закопывают, а других обносят. Поминать наливают, со стопочками ходят. Вот этому, и этому, и на закуску берут, помянут.

– И там стопку ставят ему?

– А стопку эту, не знаю. Эту дак уносят, наверно.

– А покойнику не ставят стопку?

– А покойнику ставят стопку.

– На могиле. Да. И вот он до сорока дней. Он там оставляет стопку. И дома ставишь стопку с водкой. И все ставишь, вот я ставила все на стол каждую ночь до сорока дней. Дак…

– А закусывают чем на кладбище?

– Вот перво закуски – хлеба, чего там. А там кто огурца, кто помидор, кто чего. Ну, с хлебом-то. Или пироги, или хлеб, ли чего, всё. Как напекут пирогов, так пироги.

– А пироги какие? С чем? Рыбные?

– Нет. Рыбных не видала. Простые, посыпушки. Посыпают крупой. Еще как эти польют – политые пироги. Да простые. А эти, там с разным: с яйцами да с этими – не носят. Больше простые на кладбище. (д. Никулинская, Вологодская область, 11 августа 2006 г., Siam17-63)

В урочные дни хозяйка готовит еду, которую относят на кладбище, но для поминания дома в течение первого года после смерти члена семьи и в день похорон хозяйка слишком погружена в скорбь – за нее готовят другие. Так, на годовщину смерти дочери за восьмидесятилетнюю Валентину Сергеевну Г. (Рязанская область, апрель 2005 года) готовили женщины ее поколения – другие большухи-старухи; пекли блины, варили кисель и готовили кутью: этот набор блюд необходим для поминальной трапезы. На поминальном столе определенное традиционное блюдо может называться «помином» – памятью. Часто это сладкие каши, а в Рязанской области «помином» называется кисель (фруктовое желе). Ниже я привожу выдержку из моего (ЛО) полевого дневника, касающуюся такого поминания.

«На соседнем столе были сласти – покупные конфеты, печенье, зефир, пастила и домашняя кутья – рис с изюмом, а также миска сыты (воды с медом), которой поливают кутью и кисель после богослужения. О киселе сказали, что “это самый помин”. У меня возникло впечатление, что этот продукт (кисель) и называется “самый помин”. Он был прозрачный, нарезанный кубиками. И они все время повторяли – “это – самый помин”. Я оказалась в мире, где предметы представляли собой не то, чем ты их считаешь. Помин – это память о человеке? Или сам человек? Тут происходит своего рода воплощение. И как это связано с названием самого ритуала – поминки? Могут ли поминки существовать без “помина”? Ил. 10.

Московский фольклорист Елена Миненок, которая была на поминках вместе со мной, пояснила, что кисель представлял собой воплощение всеобщей памяти об усопшем. По этой причине такую еду нужно есть из общей миски, одной общей ложкой (индивидуальные порции не предполагаются): таким образом каждый “разделяет/принимает в себя” память. Такое совместное разделение трапезы поддерживает покойного на его смертном пути».