Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты

Только мальчики-подростки играли «в подзатыльники». Водящий отворачивался, приложив правую руку, согнутую в локте, к своей щеке. Кто-нибудь из игроков ударял ладонью снизу по локтю и вместе со всеми другими вытягивал вперед руку, сжатую в кулак, с поднятым вверх большим пальцем. Водящий должен был угадать, кем был нанесен удар. Если он угадывал, то становился игроком, а угаданный заступал на его место. В школах игры с детьми и подростками проводились также пионервожатыми, которые черпали идеи из специальных журналов. Нашим информантам из тех игр мало что запомнилось, а сами игры не перешли в практику этнографии детства и подросткового возраста Водлозерья.

Игра в карты в старину считалась у водлозеров в чем-то «зазорной», а потому запретной для подростков и даже молодежи. В «подкидного дурака» подростки играли тайно, собравшись компаниями. Это сейчас дети начальных классов «режутся» за домашним столом в карты на глазах родителей и никто не делает им замечаний. В старину за карточную игру они обязательно бы поплатились тем, что выше обозначено как «назидательный конфликт». Подростки редко на него нарывались: сказывался накопленный жизненный опыт. В начале прошлого века открыто, при родителях, играть в карты дозволялось только после женитьбы (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 91). К 1930 гг. запретность игры в карты понизилась до уровня холостой молодежи, а в 1980-х – до уровня дошкольника. Сама карточная игра перестала быть неким «вызовом» взрослой части деревенского сообщества, за счет которого ребенок пытался утвердиться в своей «взрослости» в собственных глазах.

В старину подростки могли самоутвердиться в своих глазах через своеобразный межвозрастной «игровой конфликт», затеваемый с кем-либо из юношей постарше и посильнее, чем они сами. Подростки, разгуливая компанией по деревне, громко запевали частушку, содержание которой могло быть хвалебным для кого-либо из старших парней и его семьи, но при небольшом изменении текста приобретало весьма обидное содержание. Приведем пример, как подростки деревни Луза вызывали на «игровой конфликт» юношу Медведева с фамильным прозвищем Ворон, отличавшегося, как и все его предки, исключительным усердием в работе. Сначала компания пела частушку из числа тех, которыми принято было величать на Рождество. Привычный текст звучал так:

Черный ворон, черный ворон,
Ворон, вороненочек,
Все поляны обкосил
Никола Медвежоночек.

При исполнении частушки ничего особенного не происходило. Но, как только слово «обкосил», заменялось на девиантное «обосрал», подростки разбегались в разные стороны. Тому, кого Никола догонял, доставалось тумаков по полной программе. Однако каждый раз как бы разыгрывалась лотерея: за кем из подростков он побежит и догонит ли? Потом было приятно вспомнить, что они задирали заведомо старшего и сильного и при этом с достоинством терпели весьма болезненные пинки и удары (АВНП, № 2/82, л. 38). В результате повышалась самооценка группы и особенно того, кто, не сумев убежать, мужественно перенес боль и не запросил пощады.

Несколько слов о драках подросткового возраста. Правила их были теми же, что и в среде мальчиков детского возраста (см. раздел 2 главы 3). Вот только побежденный никогда не бежал к родному дому в поисках защиты. Физическую боль и унижение от поражения в драке в этом возрасте следовало переносить с достоинством, без слез и жалоб старшим братьям. Разница также заключалась в том, что зачинщик драки среди детей вполне мог заработать от родителя подзатыльник, а подросток – разве что легкий укор. Видимо, отец уже воспринимал его как более взрослую личность. Что касается самих участников подростковых драк, то в Водлозерье они врагами не становились, не сводили впоследствии счетов друг с дружкой в повторной драке.