Читаем Трагедии. Сонеты полностью

Перед таким рассказом, полагаю,Не устояла бы и наша дочь.Брабанцио, придется примириться.Ведь вы стены не прошибете лбом.

Брабанцио

Сперва ее послушаем, что скажет.Конечно, если оба заодно,То у меня нет к мавру притязаний.Поди поближе, госпожа моя.Скажи, кому из этого собраньяДолжна ты подчиняться больше всех?

Дездемона

Отец, в таком кругу мой долг двоится.Вы дали жизнь и воспитанье мне.И жизнь и воспитанье говорят мне,Что слушаться вас – мой дочерний долг.Но вот мой муж. Как мать моя однаждыСменила долг перед своим отцомНа долг пред вами, так и я отнынеПослушна мавру, мужу моему.

Брабанцио

Ну, Бог с тобой. – Я кончил, ваша светлость.Приступим к государственным делам. –Я б лучше принял девочку чужую,Чем породил и воспитал свою.Будь счастлив, мавр. Моя бы воля, дочкиТы не видал бы как своих ушей.Тебе ж, мой ангел, вот что на прощанье:Я рад, что ты единственная дочь.Побег твой сделал бы меня тираном:Я б в цепи заковал твоих сестер. –Я кончил, ваша светлость.

Дож

Я прибавлюОдин совет для вас, чтоб молодымПомочь опять подняться в вашем мненье.Что минуло, свалилось с наших плеч,Конец, и может от души отлечь.Все время помнить прошлые напасти,Пожалуй, хуже свежего несчастья.В страданиях единственный исход –По мере сил не замечать невзгод.

Брабанцио

Что ж, туркам Кипра мы не отдаем,Когда что минуло, то нипочем?Учить бесстрастью ничего не стоитТому, кого ничто не беспокоит.А где тому бесстрастье приобресть,Кому что пожалеть и вспомнить есть?Двусмысленны и шатки изреченья.Словесность не приносит облегченья.И не ушные раковины – путьВ страданьями истерзанную грудь.Поэтому я к вам с нижайшей просьбой:Приступим к государственным делам.

Дож

Хорошо. Итак, турки большими силами двинулись к Кипру. Отелло, устройство крепости хорошо известно вам. Хотя островом управляет человек неоспоримых качеств, но в военное время на таком посту нужен человек, пользующийся известностью. Все высказываются за вас. Приготовьтесь омрачить ваше молодое счастье этой хлопотливой поездкой.


Отелло

Всевластная привычка, господа,Суровости походного ночлегаМне превращает в мягкий пуховик.Мне по душе лишенья. Я с охотойОтправлюсь против турок, но прошуОтвесть жене удобное жилище,Дать содержанье и назначить штат,Приличные ее происхожденью.

Дож

Пускай живет покамест у отца.

Брабанцио

Я против этого.

Отелло

И я.

Дездемона

Я тоже.Я буду вновь ему напоминатьО происшедшем. Есть удобный выход.Я вам другое средство предложу.

Дож

Что вы сказать хотите, Дездемона?

Дездемона

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека всемирной литературы (Эксмо)

Похожие книги

К востоку от Эдема
К востоку от Эдема

Шедевр «позднего» Джона Стейнбека. «Все, что я написал ранее, в известном смысле было лишь подготовкой к созданию этого романа», – говорил писатель о своем произведении.Роман, который вызвал бурю возмущения консервативно настроенных критиков, надолго занял первое место среди национальных бестселлеров и лег в основу классического фильма с Джеймсом Дином в главной роли.Семейная сага…История страстной любви и ненависти, доверия и предательства, ошибок и преступлений…Но прежде всего – история двух сыновей калифорнийца Адама Траска, своеобразных Каина и Авеля. Каждый из них ищет себя в этом мире, но как же разнятся дороги, которые они выбирают…«Ты можешь» – эти слова из библейского апокрифа становятся своеобразным символом романа.Ты можешь – творить зло или добро, стать жертвой или безжалостным хищником.

Джон Стейнбек , Джон Эрнст Стейнбек , О. Сорока

Проза / Зарубежная классическая проза / Классическая проза / Зарубежная классика / Классическая литература
Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)
Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)

Ханс Фаллада (псевдоним Рудольфа Дитцена, 1893–1947) входит в когорту европейских классиков ХХ века. Его романы представляют собой точный диагноз состояния немецкого общества на разных исторических этапах.…1940-й год. Германские войска триумфально входят в Париж. Простые немцы ликуют в унисон с верхушкой Рейха, предвкушая скорый разгром Англии и установление германского мирового господства. В такой атмосфере бросить вызов режиму может или герой, или безумец. Или тот, кому нечего терять. Получив похоронку на единственного сына, столяр Отто Квангель объявляет нацизму войну. Вместе с женой Анной они пишут и распространяют открытки с призывами сопротивляться. Но соотечественники не прислушиваются к голосу правды — липкий страх парализует их волю и разлагает души.Историю Квангелей Фаллада не выдумал: открытки сохранились в архивах гестапо. Книга была написана по горячим следам, в 1947 году, и увидела свет уже после смерти автора. Несмотря на то, что текст подвергся существенной цензурной правке, роман имел оглушительный успех: он был переведен на множество языков, лег в основу четырех экранизаций и большого числа театральных постановок в разных странах. Более чем полвека спустя вышло второе издание романа — очищенное от конъюнктурной правки. «Один в Берлине» — новый перевод этой полной, восстановленной авторской версии.

Ганс Фаллада , Ханс Фаллада

Проза / Зарубежная классическая проза / Классическая проза ХX века / Проза прочее