Трагедия адмирала Колчака. Книга 2

После введения большевицкого пошиба «военно-буржуазной диктатуры» колчаковского Правительства, которое, спекулируя на войне с большевиками, декларируя лицемерно борьбу за демократический строй и «опираясь на союз реставрационных военных каст с паразитической… буржуазией», готовило при поддержке «других реакционных империалистических стран» священный союз мировой реакции, — после всех этих слов и «революционных» фраз П.Ц. объявляет, что принимает на себя руководство в борьбе с реакцией и ставит себе целью организацию временной революционной власти, в задачу которой входит прежде всего (пункт первый) «прекращение состояния войны с Советской Россией»[421]. Далее говорилось о созыве сибирского Народного Собрания, составленного из представителей органов местных самоуправлений, крестьян и рабочих на основе положения о выборах, принятых П.Ц., и об установлении «договорных отношений с революционными (?) государствами в целях совместной самозащиты от мировой реакции». Декларация подчёркивала, что П.Ц. «категорически отвергает всякую возможность учреждения на урезанной территории Сибири власти, претендующей на всероссийское представительство. Для сибирской демократии остаётся один путь — путь создания местной власти и установления договорных отношений с государственно-демократическими (выделение мое. — С.М.) образованиями, возникшими на территории России» [Последние дни Колчаковщины. С. 123–125][422].

Но вопрос шёл не только о прекращении гражданской войны, «разбивающей демократию на два лагеря» (речь Калашникова на заседании Иркутской Городской Думы). Прекращение борьбы с большевиками возможно было лишь при низвержении власти «реакции». В этих целях надлежало все враждебные антиправительственные течения свести в одно русло — действовать «единым фронтом» с коммунистами. Понятно, почему на ноябрьское «земское» совещание в Иркутске приглашаются и коммунисты [«Сиб. Огни», 1927, № 5, с. 95]. Приходится признать, что большевики были последовательнее. Ширямов рассказывает: