Трагедия белого юга. 1920 год

По городу весть об этом совещании разнеслась с быстротой молнии. В штаб Врангеля посыпалась масса звонков, начались визиты руководителей разных рангов, представителей местной знати и средств массовой информации. Все хотели знать, что произошло на фронте? Когда будет эвакуация? Прибыл и находившийся в отставке генерал Слащов. Слухи и тревожная обстановка негативно отразились на его и без того нездоровой психике. Он расхаживал по улицам в своем уже описанном фантастическом наряде, беседовал с толпами народа у телеграфного агентства, раздавал интервью корреспондентам газет и журналов, без обиняков утверждая, что в создавшемся положении виноваты те, кто не прислушался к его недавним предложениям. Теперь, говорил он, все потеряно, но если ему, Слащову, поручат разбить врага, он так же, как и несколько месяцев тому назад, сделает это.

По совету Кривошеина и Шатилова Врангель дал Слащову предписание немедленно выехать на фронт в распоряжение Кутепова, а последнему передал, чтобы тот держал Слащова при себе и не допустил его возвращения в Севастополь. Сам же Врангель в ночь на 13-е ноября перешел в гостиницу «Киста» у Графской пристани, где в это время уже разместилась оперативная часть его штаба, там же находился и штаб генерала Скалона.

Борьба на фронте практически прекратилась уже 10 ноября, а на следующий день в печати все уже могли прочитать правительственное сообщение, в котором говорилось: «Ввиду объявления эвакуации для желающих офицеров и их семейств, других служащих, Правительство Юга России считает своим долгом предупредить всех о тех тяжких испытаниях, какие ожидают выезжающих из пределов России. Недостаток топлива приведет к большой скученности на пароходах, причем неизбежно длительное пребывание на рейде и в море. Кроме того, совершенно неизвестна судьба отъезжающих, так как ни одна из иностранных держав не имеет никаких средств для оказания какой-либо помощи, как в пути, так и в дальнейшем. Все это заставляет Правительство советовать всем тем, кому не угрожает непосредственная опасность от насилия врага — остаться в Крыму»^{288}.

К этому времени, в соответствии с решением Врангеля, штабом Русской Армии до войск был доведен порядок погрузки в портах Севастополь, Евпатория, Ялта, Феодосия, Керчь, а на следующий день войскам последовая приказ: оставить небольшие заслоны, оторваться от противника и максимальными темпами двигаться в указанные порты.

О том, как проходил этот отрыв, написаны книги, сняты кинофильмы, есть и немало документальных свидетельств. Драма разворачивалась на сравнительно небольшой территории, длилась 3—4 дня, в течение которых было все — и мародерство алчных и альтруизм простодушных, безумие сломленных и жертвенность тех, кто решил стоять до конца.

В круговорот этих событий попал и автор дневника, фрагменты которого уже неоднократно здесь приводились, штабс-капитан Г.А. Орлов. С двумя неисправными орудиями он отбился от своей Дроздовской артиллерийской бригады и тщетно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Об этом свидетельствуют его записи за последние дни пребывания в Крыму.

30.10/12.11.

Ночью около 2-х часов меня разбудил хозяин хаты и сообщил, что Юшунь оставлена и что красная конница углубляется в прорыв. Я растолкал крепко спящего поручика Пюжоль и сообщил, что нам необходимо немедленно двигаться дальше; у него от этого известия начали стучать зубы. Часам к 9 утра мы были в селе Экибаш, где я сделал остановку, чтобы подкормить лошадей и поесть самим. Когда мы еще ночью проходили через ряд селений, где расположены были разные хозяйственные части, то там появление наших орудий вызывало целый переполох; несколько раз меня звали зайти встревоженные и разбуженные полковники и просили откровенно сообщить, почему дроздовские пушки оказались здесь. Естественно, что нашу базу мы не застали на месте; еще версты за три до места ее стоянки в ночной тишине мы расслышали скрип телег и движение; наши снялись довольно поспешно и двинулись на Сарабузы, поймать даже их хвост не удалось.

Не имея карты этого района, я решил также свернуть на главную дорогу, чтобы не блуждать по проселочным и, главное, узнать хоть что-либо более определенное. У Сарабузы влился не без труда в общий поток отхода. В несколько рядов, стараясь обогнать друг друга, двигались повозки с имуществом и личным составом армии. По дороге уже валялись винтовки, патроны; кто-то догадался даже саженях в 30 поставить на бугорке пулемет, направив его в сторону дороги; я подошел к нему, остановился и, увидев, что он в полной исправности, вынул замок, чтобы кто-либо при наступлении сумерек не мог бы напугать так легко отходящих.