Пожалуйста, не здесь.Я не люблю, чтоб в доме у менясорили.
МОРН:
Да, вы правы. Спите крепко,почтенный Тременс. Дом мой выше. Выстрелзвучнее в нем расплещется, и завтразаря взойдет без моего участья{18}.Пойдем, Эдмин. Я буду ночеватьу Цезаря.
Морн и Эдмин, первый поддерживая второго, уходят.
ТРЕМЕНС:
(один)
Спасибо… Мой ознобтекучею сменился теплотою…Как хороши — предсмертная усмешкаи отсвет гибели в глазах! Бодрится,играет он… До самого актерамне дела нет, но — странно — вот опятьсдается мне, что слышу голос этотне в первый раз: так — вспомнится напев,а слов к нему не вспомнишь; может статьсяих вовсе нет; одно движенье мысли —и сам напев растаял… Я доволенсегодняшним разнообразным действом,личинами неведомого. Так!Доволен я — и ощущаю в жилахживую томность, оттепель, капели…Так! Вылезай, бубновая пятерка,из рукава! Не знаю, как случилось,но, жалости мгновенной повинуясь,я подменил ту карту, что схватил —малиновые ромбы — той, другой,что показал. Раз-два! Восьмерка треф! —пожалуйте! — и выглянула смертьиз траурного клевера на Морна!Пока глупцы о розах говорят —мазком ладони, перелетом пальцевтак быстрая свершается судьба.Но никогда мой Ганус не узнает,что я схитрил, что выпала ему,счастливцу, смерть…Из спальни возвращается Дандилио.