Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме

Платить тому, кто вырвет узел. Ганус,
тяни…

Ганус.

       Пустой!

Морн.

                  Вам, как всегда, везет…

Ганус.

Я не могу… что сделал я!.. не надо…

Тременс.

Сжал голову, бормочет… Ведь не ты —
он проиграл!

Дандилио.

                   Позвольте, что такое…
ошибся я… узла и вовсе нет,
не завязал, смотрите, вот так чудо!

Эдмин.

Судьба, судьба, судьба решила так!..
Послушайтесь судьбы! Так и выходит!
Прошу вас — я прошу вас — помиритесь!
Все хорошо!..

Дандилио.

(нюхает <табак>)

                   …И я плачу за ужин.

Тременс.

Знаток картин волнуется… Довольно
с судьбой шутить: давай сюда платок!

Дандилио.

Как так — давай? Он нужен мне — чихаю, —
он в табаке, он сыроват; к тому же
простужен я.

Тременс.

                  Э, проще мы устроим!
Вот — с картами…

Ганус.

(бормочет)

                        Я не могу…

Тременс.

                                       Скорей,
какая масть?

Морн.

                  Ну что же, я люблю
цвет алый — жизнь, и розы, и рассветы..

Тременс.

Показываю! Ганус, стой! вот глупый —
бух в обморок!..

Дандилио.

                        Держите, ух, тяжелый!
Держите, Тременс, — кости у меня
стеклянные. А, вот — очнулся.

Ганус.

                                             Боже,
прости меня…

Дандилио.

                  Пойдем, пойдем… приляжем…

(Уводит его в спальню.)

Морн.

Он рокового повторенья счастья
не вынес. Так. Восьмерка треф. Отлично.

(К Эдмину.)

Бледнеешь, друг? Зачем? Чтоб выделять
отчетливее черный силуэт
моей судьбы? Отчаянье подчас —
тончайший живописец… Я готов.
Где пистолет?

Тременс.

                    Пожалуйста, не здесь.
Я не люблю, чтоб в доме у меня
сорили.

Морн.

            Да, вы правы. Спите крепко,
почтенный Тременс. Дом мой выше. Выстрел
звучнее в нем расплещется, и завтра
заря взойдет без моего участья^{155}

.Пойдем, Эдмин. Я буду ночевать
у Цезаря.

Морн и Эдмин, первый поддерживая второго, уходят.

Тременс.

(один)

              Спасибо… Мой озноб
текучею сменился теплотою…
Как хороши — предсмертная усмешка
и отсвет гибели в глазах! Бодрится,
играет он… До самого актера
мне дела нет, но — странно — вот опять
сдается мне, что слышу голос этот
не в первый раз: так — вспомнится напев,
а слов к нему не вспомнишь; может статься
их вовсе нет; одно движенье мысли —
и сам напев растаял… Я доволен
сегодняшним разнообразным действом,
личинами неведомого. Так!
Доволен я — и ощущаю в жилах
живую томность, оттепель, капели…
Так! Вылезай, бубновая пятерка,
из рукава! Не знаю, как случилось,
но, жалости мгновенной повинуясь,
я подменил ту карту, что схватил —
малиновые ромбы — той, другой,
что показал. Раз-два! Восьмерка треф! —
пожалуйте! — и выглянула смерть
из траурного клевера на Морна!
Пока глупцы о розах говорят —
мазком ладони, перелетом пальцев
так быстрая свершается судьба.
Но никогда мой Ганус не узнает,
что я схитрил, что выпала ему,
счастливцу, смерть…

Из спальни возвращается Дандилио.

Дандилио.