Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

«Ведь гремят же орудия смерти во взаимной братоубийственной брани; ведь в жестоких кровавых боях, только не с врагами отчизны, а с братьями вашими по крови и вере, проявляется и сила мышц ваших, и пламенная ревность вашего сердца… А с поля ратного, перед лицом врага иноземного, бежите вы с оружием в руках, чтобы тем же оружием расстреливать друг друга в междоусобной борьбе» (Послание патриарха Тихона от 2/15 марта 1918 г.).

В послании по поводу заключения Брестского мира от 5/18 марта 1918 г. патриарх дает ему следующую оценку:

«Благословен мир между народами… Святая Церковь непрестанно возносит молитвы о мире всего мира… Но тот ли это мир, о котором молится Церковь, которого жаждет народ?..

Этот мир, подписанный от имени русского народа, не приведет к братскому сожительству народов. В нем нет залогов успокоения и примирения, в нем посеяны семена злобы и человеконенавистничества. В нем зародыши новых войн и зол для всего человечества».

Зная теперь, как впоследствии сложилась судьба государств, заключивших этот мир, – России и Германии, – нельзя не поразиться, до какой степени верными оказались эти пророческие предостережения Церкви!

«Братие! – взывал патриарх. – Очиститесь от грехов своих, опомнитесь, перестаньте смотреть друг на друга, как на врагов, и разделять родную страну на враждующие станы. Все мы – братья, и у всех одна мать – родная русская земля, и все мы чада одного Отца небесного, которого молим: Отче наш, остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим…»

Высшей духовной вершиной, достигнутой Поместным собором, было торжественное заседание 15/28 февраля 1918 г., посвященное памяти убиенного митрополита Киевского Владимира. Советская печать сообщила о «трагической гибели» митрополита, убитого в Киеве «неизвестными лицами», которым удалось скрыться; высказывалось предположение, что это было делом рук украинских националистов, стремившихся избавить украинскую Церковь от подчинения Москве. Собор не ставил вопрос о том, кто именно был повинен в гибели митрополита: так и осталось невыясненным, к какой из многочисленных враждующих партий или течений принадлежали убийцы. Но суть дела в том, что это и не имело решающего значения. Ясно было лишь то, что митрополит Владимир пал жертвой разгоравшейся общей междоусобицы, и Собор видел свою задачу в определении духовного смысла его трагической гибели.

Задавая тон всему собранию, первым принес свое религиозно ответственное, авторитетное свидетельство сам святейший патриарх: «Мы глубоко верим, что эта мученическая кончина владыки Владимира была не только очищением вольных и невольных грехов его, которые неизбежны у каждого, плоть носящего, но и жертвою благовонною во очищение грехов великой матушки России».

По традиционному пониманию, установившемуся в Русской церкви со времени прославления «страстотерпцев» Бориса и Глеба, подвиг этот – стать «жертвой очищения» – величайший из возможных для христианина. Включая в себя подвиг исповедничества и свидетельства веры, он содержит в себе нечто большее – прямое соучастие в искупительной жертве Иисуса Христа. Ведь именно Иисус Христос понимается всеми христианами как «Жертва благовонная» (благоуханная. – Л. Р.) во очищение грехов братьев своих по плоти, каковыми являются все сыны Адама.

Понимание, предложенное патриархом, было единодушно разделено всеми членами Собора.