«Трагическая эротика»

Но и в некоторых оскорблениях русских крестьян и казаков этого времени великий князь Николай Николаевич порой предстает как отрицательный персонаж. Они адресуют ему схожие обвинения: Верховный главнокомандующий воспринимается как главный виновник возникновения или (и) продолжения кровопролитной войны. Но, в отличие от упоминавшихся выше примеров оскорбления великого князя немцами и евреями, оскорбления Верховного главнокомандующего дополняются пылким обличением непрофессионализма военачальника. Солдатка, крестьянка Владимирской губернии, заявила уже в апреле 1915 года деревенским жителям, ждавшим прибытия свежих газет: «А вы верите, что вам напишет пастух Николай Николаевич. Сам он на войне не бывает, а только пьянствует, войска своего не видит, посылает туда наших мужей, да бьет их». 56-летний крестьянин Пермской губернии в июне 1915 года говорил односельчанам: «… (площадная брань) нашего главнокомандующего НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА, давно бы его, пса, надо убить, сколько он народа сварил без толка. Наш ГОСУДАРЬ худая баба, не может оправдать Россию, сколько напустил немцев». В данном случае обвинения в непрофессионализме адресуются и императору, и великому князю. Крестьянка Самарской губернии после последней панихиды, совершенной по убитому мужу в августе 1915 года, сказала священнику, что «наших» бьют на войне по вине великого князя Николая Николаевича, которому «все равно, так как он нанят». В июле 1915 года 54-летний русский крестьянин заявлял: «Надо Николая Николаевича расстрелять, так как он затягивает войну. Если бы не он, то Государь давно бы мир заключил»1220. В последнем случае император и великий князь противопоставляются, можно предположить, что оскорблению предшествовали слухи о поддержке царем планов заключения мира, к которым обвиняемый крестьянин, подобно упоминавшимся немецким и еврейским оскорбителям великого князя, относился, очевидно, сочувственно.

Крестьянин Черниговской губернии, работавший разносчиком писем, услышав, что великий князь Николай Николаевич желает вести войну до победного конца, заявил: «НИКОЛАЮ НИКОЛАЕВИЧУ хорошо: где-нибудь сидит и может иметь штук 200 б…й». Показательно, что обвиняемый признал свою вину и принес искреннее раскаяние в сказанной им непристойности, «сорвавшейся у него как-то невольно»1221. То есть в данном случае речь явно не идет об оговоре, подобное преступление действительно было совершено. Характерно, что у обвиняемого «сорвались» именно такие слова: Верховный главнокомандующий изображался им как виновник затягивания войны и развратник.

О предполагаемой половой распущенности и также продажности великого князя говорила в августе 1915 года 32-летняя крестьянка Тургайской области, муж которой находился на фронте. На крыльце своего дома она вела разговор с односельчанками: «Ваш ЦАРЬ дурак, допустил НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА воевать, а ОН, сволочь, с курвами возится, а нашего брата продает, а себе деньги в карман кладет»1222.

Антивоенные высказывания некоторых военнослужащих также порой включали оскорбления великого князя. Солдат, находившийся в отпуске в своей деревне, заявил односельчанке, желавшей узнать у бывалого человека, когда же, наконец, будет завершена война: «Мира не будет, так как мы германца не победим, а хорошо было бы, если бы германцы взяли в плен государя и Николая Николаевича, тогда бы лучше было». Его собеседница, по-видимому, все же верила в победу России, она отметила, что у нас есть «хорошие вояки». Отпускник-солдат не разделял ее воинственные настроения: «А вояк – чтоб черт забрал всех во главе с государем и Николаем Николаевичем»1223.

И в данном случае и император, и Верховный главнокомандующий в равной степени рассматривались как виновники войны (это можно рассматривать как своеобразное отражение культа двух вождей, который сложился к этому времени). Но многие положительные оценки «миролюбивого» Николая II, противопоставлявшегося главнокомандующему, готовому воевать «до конца», могли подтверждать распространявшиеся слухи о стремлении императора заключить сепаратный мир (об этом уже писалось выше). Воинственность же великого князя, осуждавшаяся обвиняемыми, для других современников убедительно подтверждала его патриотизм.

Годовщина войны в 1915 году ознаменовалась новой пропагандистской кампанией, восхваляющей Верховного главнокомандующего. 19 июля великий князь Николай Николаевич отдал приказ по армии и флоту, который был написан высоким, «державным» стилем. В некоторых газетах в этот день печатали портреты Верховного главнокомандующего1224.

Это весьма отличалось от событий годичной давности – тогда объявление войны сопровождалось публикацией портретов императора. И в 1915 году официальная «Летопись войны» сначала опубликовала портрет императора, затем – глав союзных государств, и только потом – портреты великого князя и других русских военачальников. Однако некоторые периодические издания не следовали этому примеру.