Трагический январь. Президент Токаев и извлечение уроков

Когда Громыко освободил кабинет, Шеварднадзе впервые приехал на Смоленскую площадь. У подъезда высотного здания его ждал начальник Секретариата министра, проводил на 7-й этаж, показал кабинет № 706. В этом кабинете сидели все его предшественники.

Шеварднадзе собрал своих заместителей, откровенно сказал им:

— Положение у меня — хуже не придумаешь. Удивить вас познаниями в области внешней политики не могу. Могу лишь обещать, что буду работать так, чтобы мне не было стыдно перед вами, а вам — за меня. Мне придется особенно трудно на фоне авторитета Андрея Андреевича. Что я по сравнению с ним, крейсером внешней политики? Всего лишь лодка. Но с мотором.

Шутка понравилась.

Шеварднадзе чисток не устраивал, никого не уволил. Напротив, двери министерского кабинета на 7-м этаже раскрылись для широкого круга сотрудников министерства. Эдуард Амвросиевич приглашал не для того, чтобы устроить разнос или дать указание, а для того, чтобы выслушать их мнение.

Шеварднадзе изменил ритм мидовской жизни, вспоминал главный министерский переводчик Виктор Михайлович Суходрев. Допоздна работал, приезжал на Смоленскую площадь и в субботу. Искренне удивлялся, если вечером кого-то не оказывалось на месте. Скоро все дисциплинированно сидели на местах и раньше министра домой не уезжали.

Своим помощникам в министерстве он откровенно сказал:

— Я ведь могу сидеть тихо, ничего не делать, наслаждаться жизнью. Но внешняя политика зашла в тупик, страну нужно вытаскивать из ямы.

Правда, в министерстве устроили кампанию борьбы с семейственностью. Если в МИД работали отец и сын, то кого-то одного просили уйти. Но это была идея секретаря ЦК Егора Кузьмича Лигачева. Он и прислал в министерство нового заместителя по кадрам Валентина Михайловича Никифорова, тот получил указание брать в МИД побольше детей рабочих и крестьян, а также партийно-комсомольских активистов. У некоторых московских семей возникли проблемы. Но родственники Токаева в министерстве не работали, так что эта кампания обошла его стороной.

Дипломаты не привыкли задавать вопросы: зачем и почему? Они исполняли инструкции. Шеварднадзе просил сформулировать: а в чем именно состоит реальный интерес нашей страны? Каковы наши цели и какую цену мы готовы заплатить за их достижение? Бесплатно ведь ничего не получается.

Он доставал бумагу и спрашивал:

— А почему мы такую позицию занимаем?

Все удивленно пожимали плечами:

— Да мы всегда ее занимали.

Шеварднадзе качал головой:

— Это не ответ. Вы мне объясните, есть ли в этой позиции смысл. Она нам выгодна? Это в наших интересах?

Сверхзадача новой внешней политики состояла в том, чтобы вывести страну из враждебного окружения, уменьшить давление на нее, создать благоприятные внешние условия для перемен и дать Горбачеву возможность сосредоточиться на внутренних делах. Нормализация отношений с Китаем входила в первоочередную повестку дня.

Перед отъездом в Пекин обходительный Трояновский навестил и бывшего министра. Андрей Андреевич Громыко, покинув МИД, получил почетный, но безвластный пост председателя Президиума Верховного совета СССР. Посол рассказал, что перед ним поставлена задача нормализовать советско-китайские отношения.

Громыко возразил, что ничего из этого не выйдет.

— Почему? — удивился Трояновский.

— Они уже слишком связаны с американцами.

В 1980-е годы Китай стремительно менялся. Менялось и отношение к нему. Это удачно совпало с другим тектоническим сдвигом в мировой политике — окончанием холодной войны, что прежде всего связано с внутриполитическими событиями в Советском Союзе.

Прекращение холодной войны и противостояния с Москвой создало благоприятнейшие условия для китайских реформ и успеха преобразований, задуманных Дэн Сяопином. Как минимум, Пекин, занявшись подъемом экономики, смог сократить непосильные военные расходы. Если бы не было Горбачева, изменившего ситуацию в мире, добился бы Китай таких успехов?

Олег Трояновский по достоинству оценил Токаева, который приехал в Пекин 2-м секретарем, а вернулся в Москву советником.

Как и в армии, в дипломатической службе существуют ранги и должности. Табель о рангах стимулирует стремление неудержимо двигаться вверх.

— Когда мне присвоили первое дипломатическое звание, начальник сказал торжественно: «Ты сделал первый шаг в своей карьере и помни, что последний должен быть на Новокунцевском кладбище», — рассказывал мне один крупный дипломат.

Плох тот дипломат, который не мечтает стать послом. А будущий посол начинает службу всего лишь референтом или переводчиком. Первая зарубежная командировка — чаще всего не в посольство, а в консульство. Выдача виз и выслушивание жалоб — удручающе скучная работа. Но талантливого молодого человека со временем дипломатия вознаградит потрясающе интересной работой. Именно так с Токаевым и получилось.