Трагический январь. Президент Токаев и извлечение уроков

В советские времена, чтобы получить первое дипломатическое звание, надо было проработать от 2 до 4 лет. Лестница, ведущая вверх, довольно длинная: атташе, 3-й секретарь, 2-й секретарь 2-го класса, 2-й секретарь 1-го класса, 1-й секретарь 2-го класса, 1-й секретарь 1-го класса, советник 2-го класса, советник 1-го класса, чрезвычайный и полномочный посланник 2-го класса, чрезвычайный и полномочный посланник 1-го класса и, наконец, вершина — чрезвычайный и полномочный посол…

Ранги от атташе до советника присваивались приказом министра. Посланниками и послами дипломатов делал ЦК. Это уже генеральские звания. Очередные ранги присваивались два раза в год — весной и осенью. Старались приурочить к 1 мая и 7 ноября, чтобы порадовать перед праздником.

Дипломатический ранг не только приятен, но и полезен. Дипломату полагается прибавка к окладу за ранг. А еще платят надбавки за выслугу лет, за знание иностранных языков и за работу с секретными материалами. Если дипломат служит без проколов и начальство им довольно, то его будут регулярно повышать, пока он не станет 1-м секретарем. Тут совершается переход в старшие дипломаты и процесс присвоения рангов замедляется: только каждые три года можно ожидать вожделенного повышения. Присвоение очередного ранга сулит и продвижение по службе.

Старший дипломат — это уже фигура. На младших дипломатов старшие смотрят покровительственно, общаются больше между собой. В посольстве старшему дипломату дадут отдельный кабинет, выделят машину. Младшие дипломаты делят одну машину на несколько человек, ездят по очереди.

Токаев в Пекине стал старшим дипломатом, и его положение в посольстве изменилось, он обрел определенную самостоятельность. Конечно, дипломат получает инструкции из центра. Иногда очень детальные. Но очень часто нет ни времени, ни возможности запросить центр. И решение нужно принять самим. А на карте интересы и репутация государства. Твое мнение воспринимается как официальное мнение твоей страны. Надо точно разбираться. Трезво анализировать.

Он работал очень успешно, поэтому задержался в Китае надолго. Посол не хотел отпускать в Москву умелого и опытного сотрудника, хотя срок его командировки истек. По-человечески понятно: кому же охота расставаться с ценным работником?..

Как правило, кадровики одерживают в этой борьбе победу: выслужившего срок заменяют. Принцип ротации должен действовать неукоснительно, хотя со стороны это кажется нелепым: зачем убирать из страны специалиста, блестяще знающего язык, и заменять его человеком, у которого таких достоинств нет? Но МИД исходил из того, что дипломат должен менять должности и страны, приобретая кругозор и знания.

Что ценили в Токаеве? Прежде всего его познания. Посол должен практически ежедневно информировать центр о том, что происходит в Китае. И это должны быть более ценные сведения, чем те, что сообщают журналисты.

Телеграммы в Москву пишутся от руки в специальном шифровальном блокноте с нумерованными страницами и передаются шифровальщику — самому секретному человеку в посольстве. Шифровальщик с семьей постоянно живет на территории посольства. Выходить в город в одиночку ему категорически запрещено. Служба у шифровальщика тоскливая. Дипломаты получают удовольствие от зарубежной жизни, а он нет. Завербовать шифровальщика — мечта любой разведки. Иногда это удается.

От посла ждут, что он станет не только информировать центр о происходящем в стране, но и принимать самостоятельные решения. Считается, что послу виднее — он находится на месте, встречается с людьми, на него работает аппарат посольства. Поэтому важно умение разговорить собеседника и выяснить нечто важное. Токаев проявил себя умелым переговорщиком — внимательным, спокойным, но неуклонно отстаивающим интересы своей страны. Все эти качества понадобятся на посту министра иностранных дел.

При Горбачеве начался нормальный диалог с китайцами. Договорились вновь обращаться друг к другу «товарищ». Это был большой успех.

Токаев:

«Находясь в Китае, я в качестве сотрудника советского посольства часто встречался с Цянь Цичэнем, который стал министром иностранных дел. И всегда ощущал доброе отношение с его стороны к моей, как говорится, скромной персоне. Он участливо расспрашивал о житье-бытье и желал успехов.

Он придавал большое значение переговорам с СССР, что проявлялось в частых поездках в Москву. Туда его влекла не ностальгия, а стремление придать устойчивость двусторонним отношениям. К встречам с Эдуардом Шеварднадзе китайский министр готовился весьма тщательно, консультируясь с подчиненными.

В своей книге он указывает, что в какой-то момент они, опасаясь прослушивания в гостинице, были вынуждены долго прогуливаться на морозном ветру и готовиться к переговорам в тяжелых погодных условиях.

Цянь Цичэнь по-китайски образно выразился по этому поводу:

— План не был составлен в шатре полководца, а был обдуман под небесным куполом.

Мне довелось присутствовать на переговорах Цянь Цичэня с Шеварднадзе. Советский министр начал их с оригинальной фразы, произнесенной с сильным грузинским акцентом: