Трагический январь. Президент Токаев и извлечение уроков

Выбор сделан

В центральном аппарате Министерства иностранных дел СССР Токаевым были очень довольны, что для дипломата важно и приятно. Но и на самой Смоленской площади происходили большие перемены, как и во всей стране.

Партийное собрание Министерства обороны СССР дважды обращалось к Горбачеву с требованием привлечь Шеварднадзе к уголовной ответственности за продажу интересов Родины. Его обвиняли во всех смертных грехах. А он обижался на Горбачева, который его не защищал, хотя министр проводил президентскую линию.

В конце декабря 1990 года Эдуард Шеварднадзе на Съезде народных депутатов внезапно заявил, что уходит в отставку. Я работал тогда в еженедельнике «Новое время» и накануне съезда написал статью, в которой предположил возможность отставки министра. Потом мне звонили иностранные корреспонденты, наивно предполагая, что у меня какие-то особые источники информации…

20 декабря, попросив на съезде слова, Шеварднадзе сказал, что это «самое короткое и самое тяжелое выступление» в его жизни.

Шеварднадзе говорил, что против него развернута настоящая травля:

— Наступает диктатура… Никто не знает, какая это будет диктатура и какой диктатор придет, какие будут порядки… Пусть моя отставка будет, если хотите, моим протестом против наступления диктатуры.

16 января 1991 года на коллегию МИД приехал Горбачев, чтобы представить нового министра — Александра Александровича Бессмертных, кадрового дипломата, бывшего посла в Соединенных Штатах. В Министерстве иностранных дел его назначение вызвало облегчение — свой, прекрасный профессионал.

Касыма-Жомарта Токаева ждало новое назначение. Перед новой командировкой он поступил в Дипломатическую академию МИД СССР на курсы повышения квалификации руководящих дипломатических кадров. Это было приятно и полезно.

Исходя из того, что дипломатами не рождаются, еще в 1934 году при Наркомате иностранных дел образовали Институт «для подготовки дипломатических и консульских работников».

Оргбюро ЦК (занимавшееся кадрами) постановило:

«а) Организовать в Москве при НКИД Институт с двухгодичным сроком обучения для подготовки дипломатических и консульских работников (секретарей полпредств, консулов и вице-консулов, атташе по печати, референтов, секретарей консульств).

б) Установить ежегодный прием слушателей в количестве 40 человек.

в) В институт принимать членов ВКП/б/ в возрасте от 25 до 32 лет с партийным стажем не менее 5 лет с законченным высшим образованием и по предварительным испытаниям в объеме вуза.

При приеме в Институт отдавать предпочтение товарищам, имеющим опыт ответственной партийной, советской и комсомольской работы, а также знающим иноязыки».

21 августа 1934 года газеты «Правда» и «Известия» сообщили, что открывается прием заявлений в дипломатический институт. О новом учебном заведении в Москве прознал молодой директор металлургического рабфака в Каменском (в 1936–2016 годах — Днепродзержинск) Леонид Ильич Брежнев. Не ведая, какая блестящая карьера ему суждена, весной 1935 года засобирался в дипломаты. Запасся рекомендациями и характеристиками, с волнением ожидал вызова в Москву, но в дипломаты его не взяли. А мог бы Леонид Ильич стать послом, заместителем министра, трудился бы под руководством Андрея Андреевича Громыко…

На 1-й курс зачислили всего 37 слушателей. Как раз в те годы в Москве ожила дипломатическая жизнь. Часто устраивались приемы. Главный давался в Свердловском зале Кремля по случаю очередной годовщины Октябрьской революции. Приходили все советские руководители, некоторые с женами. Гости танцевали, пили и ели до утра. Впрочем, иностранцы быстро убеждались, что соревноваться с хозяевами в питье и еде — дело опасное. К утру иностранные дипломаты теряли форму и с трудом добирались до дома.

В 1938 году свободный прием в Институт дипломатических и консульских работников прекратили. В это закрытое учебное заведение зачисляли решением ЦК партии.

Протокол заседания Политбюро № 8 от 1939 года: «Предоставить слушателям Высшей дипломатической школы НКИД отсрочку от призыва в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию и освободить их от отбывания военных сборов на время учебы в Школе».

За четыре дня до начала Второй мировой войны, 27 августа 1939 года, нарком иностранных дел Молотов подписал приказ о преобразовании института в Высшую дипломатическую школу, которую отнесли к «категории специальных вузов».

В 1974 году Громыко добился правительственного решения преобразовать Высшую школу в Дипломатическую академию («закрытое специальное высшее учебное заведение первой категории, непосредственно подчиненное Министерству иностранных дел СССР»).

«Наша академия была закрытым учебным заведением, — вспоминал один из ректоров. — Она существовала, о ней все знали. Но ни адрес, ни телефоны в официальных справочниках не значились».

Задача: подготовка и переподготовка руководящих дипломатических кадров. Министр ввел такой порядок — перед назначением на высокую должность даже опытные дипломаты проходили в академии переподготовку.