Трагический январь. Президент Токаев и извлечение уроков

На прямой вопрос президента: “Что думаешь, Женя?”, Примаков ответил в том духе, что состоявшаяся встреча была исторической, поворотной, но ее итоги требуют тщательного осмысления. Одно ясно: Китай готов к нормальным отношениям с СССР и это создает новую ситуацию в мировой геополитике. Горбачев одобрительно кивнул и поручил послу Трояновскому подготовить информацию об откликах в КНР на его визит и о реакции США на данное событие. Шеварднадзе тут же сообщил президенту, что уже дал поручение посольству в Вашингтоне и оно отчитается буквально через пару часов».

Тогда Токаев познакомился с Примаковым. Пройдут годы, и они станут министрами иностранных дел своих стран.

Касым-Жомарт Токаев:

«В Пекине Евгений Максимович Примаков в качестве директора Института мировой экономики и международных отношений проводил консультации с руководителями ведущих научно-исследовательских центров в преддверии китайско-советского саммита.

В какой-то мере это была разведывательная миссия, имевшая целью сбор информации о подходах Пекина к перспективам двусторонних отношений. Миссия — весьма актуальная, имеющая большое практическое значение, учитывая напряженный, конфликтный характер взаимоотношений между СССР и КНР на протяжении почти 30 лет. Кремль нуждался в информации не только из дипломатического ведомства, спецслужб, но и по линии исследовательских центров. Академик Примаков отличался способностью “выщелачивать” наиболее ценные сведения и обобщать их в аналитических записках, пользовавшихся спросом в высшем руководстве страны.

А тогда, в Пекине, Примаков был неприметен и скромен. Правда, дипломатам посольства бросились в глаза его близкие, приятельские отношения с послом Олегом Александровичем Трояновским. Они обращались друг к другу на «ты» и подолгу засиживались в кабинете, видимо, обсуждая бурные события в Москве и ситуацию в Китае, которая тоже не отличалась стабильностью: в Пекине набирало обороты студенческое движение, выступавшее за либерализацию общества и гражданские свободы. Влияние “перестройки” перешагнуло Великую Китайскую стену.

О близости Примакова к Горбачеву свидетельствовало указание президента включить академика в состав официальной делегации на встречу с Дэн Сяопином. Мы передали китайской протокольной службе данную информацию, чем немало удивили местных дипломатов, так как списки участников переговоров были согласованы заранее. После недолгой дискуссии с МИД КНР этот вопрос был решен, и Примаков получил сообщение о том, что примет участие в саммите».

Вечером, после встречи с Горбачевым, генсек ЦК КПК Чжао Цзыян собрал Постоянный комитет Политбюро и предложил обратиться к студентам с просьбой прекратить голодовку. В проекте обращения были такие слова: «Патриотизм студентов вызывает восхищение, ЦК и правительство одобряют их действия».

Ли Пэн недовольно возразил:

— Хватит с них и слов «вызывает восхищение». Зачем еще добавлять, что мы одобряем их действия?

— Наша главная задача, — объяснил Чжао, — успокоить эмоции.

Большинством голосов заявление приняли. Но китайское руководство раскололось. Премьер-министр Ли Пэн и его единомышленники считали, что дело идет к хаосу.

17 мая у Дэна собрались члены Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК. Возник вопрос о введении военного положения в столице. Чжао возразил и остался в одиночестве. Ли Пэн жестко критиковал генерального секретаря.

Дэн подвел черту:

— Чтобы ситуация не вышла из-под контроля, вводим войска в Пекин и объявляем военное положение.

Но он предупредил Ли Пэна:

— Только чтобы никто не знал, что я принял это решение!

18 мая Дэн улетел в Ухань. Беседовал с военным командованием. Хотел, видимо, убедиться в том, что военные поддерживают это решение и приказ будет выполнен.

Чжао Цзыян подал в отставку:

— Я не хочу быть генеральным секретарем ЦК, который бросил армию против студентов.

19 мая утром генеральный секретарь вышел на площадь Тяньаньмэнь. Он безуспешно убеждал студентов разойтись. «Я просто пытался уговорить их прекратить голодовку, — объяснял Чжао. — Они молоды и должны беречь свои жизни. Я понимал, что хотя им симпатизирует страна, это не имеет никакого значения для кучки стариков, занимающих жесткую линию».

Ли Пэн подписал распоряжение правительства о введении с десяти часов утра 20 мая военного положения в ряде районов столицы. Китайское руководство нервничало и не было уверено в успехе. Военных вызвали в ЦК и приказали применить силу.

Один из генералов отказался: студенты на площади — это политическая проблема, которую следует решать путем переговоров:

— Пусть мне лучше отрубят голову, чем я стану преступником.

Когда-то он кровью написал заявление с просьбой принять его на военную службу — во время корейской войны. Он считал неправильным отправлять регулярную армию на улицы города, чтобы разгонять студентов. Это может привести к кровопролитию, ведь в толпе невозможно отличить виноватых от невиновных, и повредит репутации армии.