Трагический январь. Президент Токаев и извлечение уроков

Пожалуй, все началось с того, что пекинская интеллигенция захотела отметить 200-летие французской Декларации прав человека и гражданина. Правозащитные тексты звучали как обвинительный акт однопартийной системе.

15 апреля 1989 года скончался бывший генсек Ху Яобан. Прощание с ним превратилось в политическую демонстрацию несогласия с официальной линией. Жестко критиковалась компартия и сам Дэн Сяопин. Это было время, когда общество бурно реагировало на рост цен и растущую коррупцию. Ху высоко ценили. Он реабилитировал тех, кто пострадал при Мао. Он проводил реформы. И главное — он не был замешан в коррупции.

Глава правительства Ли Пэн требовал принять жесткие меры против «кучки негодяев». Его сторону принял 1-й секретарь Пекинского горкома Ли Симинь.

Генеральный секретарь ЦК КПК Чжао Цзыян возразил:

— Необходимо решать имеющиеся вопросы путем диалога, не обострять противоречия.

19 апреля Чжао побывал у Дэн Сяопина. Изложил свою точку зрения на студенческие демонстрации. Чжао полагал, что сумеет постепенно убедить студентов прекратить митинги протеста и покинуть площадь. Но он уехал с визитом в КНДР. В его отсутствие премьер-министр Ли Пэн и руководители столичного горкома потребовали решительных мер сначала на заседании Постоянного комитета Политбюро, затем обратились непосредственно к Дэну. Они привезли Дэну пачку материалов, в которых он жестко критиковался. Дэн был потрясен и согласился с ними, что выступления студентов носят «антипартийный, антисоциалистический» характер…

4 мая главную площадь китайской столицы Тяньаньмэнь заняла восставшая молодежь. Это был откровенный протест против власти. Китайские студенты требовали не только экономических, но и политических реформ.

8 мая на совещании в столичном горкоме Чжао предложил бороться с коррупцией и бюрократизмом, ликвидировать систему спецобслуживания высших чиновников, разработать закон о свободе средств массовой информации, все конфликты решать путем поиска согласия…

Глава правительства Ли Пэн недовольно спросил:

— Вы что, собираетесь придерживаться исключительно мягких методов в отношении студенческих демонстраций?

И в эти дни в Пекин приехал Михаил Сергеевич Горбачев, чтобы встретиться с патриархом китайских реформ Дэн Сяопином и нормализовать советско-китайские отношения. Встреча должна была стать исторической для обеих стран.

Горбачев взял с собой большую делегацию. Много встреч, важные переговоры. Токаев, опытный синолог и знаток китайского, был нарасхват.

Советская делегация оказалась в Пекине в один из самых драматических моментов в истории страны. Пекинская молодежь брала пример с Советского Союза. Для студентов Горбачев был кумиром и образцом. Разочарованные нежеланием власти вступить в диалог, они решили воспользоваться приездом в Пекин советского гостя и 13 мая, накануне его прилета, начали на площади Тяньаньмэнь коллективную голодовку. Сначала их было две сотни человек, через несколько дней — уже три тысячи. Число участников голодовки непрерывно росло. На четвертый день некоторые из них стали терять сознание. Чжао боялся, что кто-то из юношей может умереть.

Приехавшие освещать визит Горбачева телевизионные группы рассказывали всему миру о происходящем в Пекине.

Касым-Жомарт Токаев:

«Китайское руководство, обеспокоенное размахом беспорядков, которые во время визита президента СССР могли выйти из-под контроля, отменило торжественную церемонию встречи советского гостя на центральной площади Тяньаньмэнь. Программа визита была скомкана, советского руководителя поприветствовали в аэропорту, после чего в сопровождении усиленного эскорта сопровождающих лиц доставили в государственную резиденцию.

Горбачев пользовался бешеным успехом среди китайской молодежи. Его идеализировали, считали чуть ли не мессией, принесшим идеалы свободы и демократии и указывающим путь к процветанию и справедливости. На упаднические настроения китайской интеллигенции в отношении перспектив развития своей страны сильно повлияла советская перестройка с ее идеями гласности, свободы и плюрализма.

На пути кортежа автомобилей с советской делегацией возникали огромные толпы возбужденной, ликующей молодежи, которая неистово приветствовала Горбачева. Он же охотно шел на контакт с людьми, что противоречило протокольной практике и в целом китайским традициям. По его приказу машины то и дело останавливались, Горбачев вместе с Раисой Максимовной под оглушающий рев толпы выходили на прямой разговор со студентами, что, конечно, сильно раздражало представителей принимающей стороны, особенно китайских чиновников.

Мне довелось быть непосредственным очевидцем такой встречи Горбачева с китайской молодежью. Кортеж автомобилей по завершении переговоров с Дэн Сяопином направлялся в государственную резиденцию. Я в качестве сопровождающего лица находился в одной машине с министром иностранных дел Эдуардом Шеварднадзе. Совершенно неожиданно весь кортеж остановился и раздался ликующий рев толпы. Стало ясно, что произошло нечто неординарное.

Заметно волнуясь, Шеварднадзе обратился ко мне с сильным грузинским акцентом: